ОБ УЧАСТИИ В ПОЛИТИКЕ

– Я, например, общаюсь с Алексеем Навальным. Более заряженного оптимизмом человека я не знаю. Он лишён рефлексии. Он выбрал дело своей жизни. Не знаю, как он его точно формулирует: стать президентом России, как-то иначе… не важно. У него в этом смысле абсолютная определённость и ясность. У Юли – жены его – абсолютное понимание этого. Но если же ты не Алексей Навальный (а я, конечно, не Алексей Навальный), то вот просто бывают времена, которые надо перетерпеть, пережить.

Три года назад я был значительно громче, потому что у меня была иллюзия, что с этим уровнем затрат и с этим уровнем рисков можно повлиять на ситуацию. Не кардинальным образом, а чуть-чуть сменить градус. Но нам чётко дали понять, что это не так.

Больше я рисковать не готов. У меня другие интересы в жизни. Я готов участвовать в этом как гражданин. Заниматься этим профессионально не готов. Но мне сложно оказаться в полной тишине. У меня жена по каждому поводу высказывает своё мнение громогласно. Я пытаюсь её как-то так чуть-чуть придержать, но против совести аргументы тяжело подбираются. Это сложная история. Меня родители воспитали в абсолютно антисоветской атмосфере. Папа на творческих вечерах рассказывал про культ личности. Я читал запрещённую литературу. И при этом однажды в нашей семье случилась страшная вещь. Я когда в школе учился, у меня один год была какая-то не совсем нормальная учительница по литературе. Мы как-то писали сочинение по "Молодой гвардии". Я написал текст, в котором, среди прочего, была мысль о том, что я не берусь осуждать предателя Стаховича, потому что сам не знаю, как бы повёл себя в таких обстоятельствах. В моей образцово-показательной школе это вызвало скандал, моих родителей вызывали в школу. Я до сих пор помню свою маму, которая дома уговаривала меня переписать сочинение. Помню поиск высосанных из пальца фальшивых и циничных аргументов, которые она была вынуждена использовать. Я помню её мучения. Помню её состояние. Это было предательство, да ещё и перед собственным ребёнком. Адская штука.

Нельзя требовать от людей героизма. Сегодня как только твой голос слышат больше пяти человек (которые являются членами твоей семьи) это уже может стать публичным и общественным заявлением. И это уже на сегодняшний день героизм. В 2012 году это не было героизмом. А сейчас это героизм. Мы видим примеры известных нам людей, которые потеряли работу, возможность заниматься работой своей. Таких людей огромное количество. Мы видим людей, которые попали в суды и в тюрьмы.

О ВНУТРЕННЕЙ ЭМИГРАЦИИ

– Для меня моей внутренней эмиграцией является в том числе и театральное пространство. Как показал нам опыт Советского Союза, художник всегда может обмануть чиновника. У чиновника всегда очень ограничен инструментарий, который он может использовать. Ну что может чиновник? Он может лишать денег. Он может просто запрещать. Он может запретить курить на сцене и ругаться матом. Но знаете, если я не могу сказать (запикаете потом) "да … твою мать", а скажу вместо этого "да рыжий клоун!" ни к селу ни к городу, то всё равно будет понятно, что я сказал "да … твою мать". Художественных приёмов значительно больше, чем приёмов у чиновника. Они могут хоть обзапрещаться, но зрители всё будут понимать. Ты вспомни театр застойного советского периода. Почему был такой бум? Потому что все научились читать между строк! Все приходили и читали спектакли как открытую книгу. Меня беспокоит другое. Я-то ладно. Я артист. Я могу играть в этом спектакле, могу играть в другом, в разных. Могу выступать в разных стилях и жанрах. А вот режиссёр-художник, который видит свой театр только таким, каким он его видит… когда вот этих людей ограничивают…

Пока (тьфу-тьфу-тьфу) не сильно ограничивают. Хотя то усердие, с которым, например, вдруг государство на городском уровне стало бороться с «Театром.док». Вы понимаете, что такое вообще «Театр.док»? Это 40-50 человек в зале. Театр на трёх стульях без декораций, который просто обсуждает современные темы. То, что государству уже и до этого есть дело. Вот этому мощному государству с военно-промышленным комплексом, с нефтянкой, с газовой промышленностью, государству-победителю есть дело до того, что там 100 человек обсуждают в зале! Разве это говорит о силе государства?

ОБ ОПТИМИЗАЦИИ ФИНАНСИРОВАНИЯ КУЛЬТУРЫ

– Я вообще эту проблему вижу так: количество театров, которые находятся в бюджете у города и страны – огромное. И эта система мне лично представляется в нынешних временах не очень эффективной. У нас были богатые времена, в которые эту систему надо было бы изменить. Я считаю, что театров с госучастием должно быть в разы меньше. Но для начала ты должен создать условия, при которых бизнесу выгодно вкладывать деньги в культуру. И таким образом часть ответственности переходила бы на плечи бизнеса. Государство не должно заниматься распределением денег. Я, честно говоря, вообще не уверен, что нужен такой механизм, как министерство культуры. Вообще. Я не очень знаком с мировой практикой, но вот ты слышал что-нибудь про министерство культуры в США? А там неплохо с культурой. И театров огромное количество. Разных. И с кино так ничего. И выставки. И выступления классических музыкантов. С этим тоже абсолютный порядок. Хотя никакого министерства культуры нет. Государство должно создавать условия. У нас же государство только контролирует каждый твой шаг. Контролирует и направляет. Министерство культуры и государство должны, наверное, поддерживать "идеологически правильные фильмы", хотя это чудовищное словосочетание. Ну хорошо, вот у них на это должен быть свой бюджет. Но дальше – не их дело.

О КОЛЛЕГАХ, КОТОРЫЕ «ТОПЯТ ЗА НОВОРОССИЮ»

– Ну вот я смотрю на Мишу Пореченкова, с которым нас когда-то связывали достаточно близкие и дружеские отношения. Я его хорошо знаю. Поехал он на Донбасс. Стоит он в этой напяленной каске и стреляет из пулемёта в пустоту. И я прекрасно знаю, как это произошло. Я понимаю механизмы этого. Я знаю, что его увлекает. Я знаю, как спровоцировать его взять пулемёт в руки. Вот именно так, не на войне. Как его заставить в настоящий бой пойти, я не знаю. А вот так – знаю. Но всё когда-нибудь заканчивается и меняется. И появится когда-нибудь огромное количество людей, которые скажут (как это было при советской власти): "Ой, а мы не знали, ой, а не думали, а мы не понимали". И у меня нет такого чувства: ага! А я вам говорил! А вы помните, как я вам говорил и вас предупреждал?! У меня нет чувства победы в этом смысле. Я считаю, что мы все здесь проигравшие. Относительно истории мы проигравшие. История не течёт так, как этого хотят Путин или Обама. История течёт естественно. Никто ещё не вернулся из капитализма в рабовладельческий строй через феодализм. Есть точка "а" и точка "б". И мы всё равно этот путь пройдём. Только вот путь мы можем этот удлинять.

ОБ ЭМИГРАЦИИ

– Я не могу себе представить эмиграцию. Это просто не укладывается у меня в голове. Не понимаю, как это со мной может произойти. Куда я поеду? Что я буду делать? И родители мои никогда не рассматривали этот вопрос, хотя в какой-то момент все вокруг уезжали. Тема получения второго паспорта возникает время от времени в наших разговорах. То один, то другой наш знакомый рассказывает, что это стало ещё легче сделать. Если подходить к этому исключительно цинично и рационально, то, учитывая, что ни я, ни Ксения не собираемся занимать руководящие государственные должности, то почему нет? По крайней мере, проще будет ездить. Может это и стоило бы сделать. Это само собой произойдёт. Или не произойдёт.

(Роман Супер, «Радио Свобода», 24.08.15)

Актриса Инна Алабина скончалась 2 июня 2024 года в возрасте 84 лет. О ее смерти сообщил Театра имени Евг. Вахтангова, где она прослужила всю свою творческую жизнь.

- Её неповторимая индивидуальность — сочетание хрупкой женственности и озорного мальчишеского задора — стали определяющими для многих образов, созданных актрисой, - говорится в некрологе. - Скорбим вместе с близким, родными и поклонниками дарования Инны Алабиной.

Инна Алабина родилась 25 июля 1939 года в Москве. Окончила Театральное училище имени Бориса Щукина в 1966 году (курс М.Р. Тер-Захаровой) и была принята в Театр имени Евгения Вахтангова.

Среди её ролей Гек Финн и Том Сойер («Приключения Гекльберри Финна»), Беспризорник («Конармия»), Солдатик («Планета надежды»), Мальчишка («Виринея»), Пятачок («Пух! Пух! Пух!»), Паж («Золушка»), Зелима («Принцесса Турандот»), Цыганка («Живой труп»), Ира («Антоний и Клеопатра»), Кормилица («Медея»), Прасковья Ильинична («Дядюшкин сон»). Она была занята в спектаклях, поставленных на Вахтанговской сцене выдающимся мастером Петром Фоменко («Государь ты наш, батюшка…», «Чудо святого Антония», «Без вины виноватые», «Пиковая дама»), а также в спектаклях Римаса Туминаса («Ревизор», «Последние луны и Дядя Ваня»), и даже исполняла хореографические работы в спектаклях Анжелики Холиной («Берег женщин» и «Анна Каренина»).

В кино актриса снималась редко (в основном, в телеверсиях вахтанговских спектаклей), она сыграла в фильмах и сериалах «Треугольник», «Курьер Кремля», «Дамы и гусары», «Требуется няня», «Папины дочки».

В 1994 году Алабина была удостоена звания заслуженной артистки РФ.

О дате и времени прощания будет сообщено дополнительно.

Актёр театра «Студия театрального искусства» Дмитрий Липинский умер в Москве на 35-м году жизни. 31 мая он не вышел на работу и не отвечал на звонки. Когда спасатели вскрыли дверь его квартиры, обнаружили тело. «Студия театрального искусства» отменила намеченный на 1 июня спектакль «Мастер и Маргарита», где Липинский играл Понтия Пилата.

Дмитрий Липинский родился 29 апреля 21990 года. В 2013 году он окончил Мастерскую Сергея Женовача в ГИТИСе и поступил в СТИ. Среди его киноработ – роль Андрея Кожемякина в сериале «Петр Лещенко. Все, что было...» и эпизод в сериале «Тихий Дон».

Александр Домогаров ответил на вопрос, где он собирается работать после увольнения из театра им. Моссовета. Актер пообщался со зрителями на Забайкальском международном фестивале в Доме Офицеров в Чите, где исполнял песни Александра Вертинского и Владимира Высоцкого.

- Ни в каком. Я вольный художник, - заявил он о перспективе возможного трудоустройства в другой театр.

Напоминаем, что ранее Александр Домогаров объяснил свой уход из театра им. Моссовета "чудовищным разрушением традиций", которое он тщетно пытался остановить.