Данила Козловский: «Я зависим от музыки, готовлю большую сольную программу»

ОБ ИГРЕ НА МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТАХ

— Я занимался сначала на альте, потом перешел на тромбон, потом на трубу. В театральной академии опять вернулся к альту, затем к трубе. А когда после дебютного фильма у меня впервые появились деньги, весь гонорар я потратил на саксофон. Шел в петербургский магазин покупать трубу — давно ее заприметил, охотился за ней. Но в то утро услышал какую-то саксофонную мелодию по радио, что-то перещелкнуло, и я понял, что хочу саксофон.

Даже в руки не брал. Такой космический инструмент, дорогой, сложный. С деревяшкой в мундштуке, с огромным количеством клапанов. Я не представлял, как к нему подступиться.

На скрипке я тоже пытался заниматься: помню, у меня не получался какой-то пассаж, я разбил смычок о стул, вылез в окно и побежал играть во двор. На этом моя карьера скрипача закончилась.

О МУЗЫКАЛЬНОМ ВОСПИТАНИИ

— Да. В то время только стали появляться магнитофоны, и маме кто-то привез однокассетный Sony и несколько западных кассет. Там были Лучано Паваротти, Фаусто Папетти, Луи Армстронг, Лайза Минелли, и я их слушал с утра до вечера. Это был 1991 год — тогда началось мое музыкальное воспитание. Потом родители повели в музыкальную школу.

О ТЕАТРЕ

— Стараюсь ходить часто, но в Михайловском я был по профессиональным нуждам —надо было посмотреть театр и постановку для возможных будущих планов, которые я пока не могу раскрыть. А вообще очень люблю оперу и балет.

Так получается, что в последнее время балет смотрю чаще. Очень люблю Диану Вишнёву и стараюсь не пропускать ее спектаклей.

Я всегда хожу прицельно на постановки и на артистов. Последний спектакль, который я видел, — это балет Дианы Вишнёвой «Грани» в Большом, и он меня поразил.

О ЛЮБИМОМ КОМПОЗИТОРЕ

— Непростой вопрос. Пожалуй, больше всего Шопен и Шуберт. Шопен значит для меня очень много по разным причинам — из-за моей влюбленности в Польшу, из-за его влияния на мою личную биографию. Недавно открыл для себя несколько исландских композиторов, имена которых называть не хочу.

О ГРАНИ МЕЖДУ КЛАССИЧЕСКОЙ И ПОП-МУЗЫКОЙ

— В моем плейлисте в телефоне всё намешано. Летишь в самолете и слушаешь подряд Второй фортепианный концерт Шопена с Bon Iver. И настолько прелестно они сочетаются в этот момент, что ни о каком разделении не думаешь.

О КОМПРОМИССАХ

— Иногда спорю, а иногда вижу, что компромисс необходим. Люди, с которыми я работаю, не идиоты, они многое понимают. Раньше, когда я не занимался продюсированием, я был в лагере тех, кто говорит «они идиоты, потому что не пропускают ничего интеллектуального и независимого». Сейчас я вижу, что всё не так просто, осознаю, в каком положении они находятся, отношусь к ним с бóльшим пониманием. Но тем не менее убежден: позволять себе рисковать надо чаще.

ОБ ОБУЧЕНИИ ВОКАЛУ

— Академическому стилю меня учить бесполезно, мне не хватит на него времени. Петь эстрадно я тоже не хочу. Мои педагоги деликатны: они понимают, что у меня есть определенный тембр, которому нужно помочь раскрыться. Очищают голос от лишнего и помогают овладеть техникой.

О НЕОБХОДИМЫХ УМЕНИЯХ ДЛЯ АКТЕРА

— Актеру обязательно уметь как можно больше. А раз уж люди так устроены, что любят петь и слушать пение, актеру такое умение не повредит. Разумеется, при условии, что есть способности.

НЕ БОИТСЯ ЛИ ДИЛЕТАНТИЗМА?

— Нет, поскольку я не собираюсь строить музыкальную карьеру. Я не певец. Пою, потому что мне это нравится. Когда подхожу к микрофону, со мной что-то происходит: я испытываю новое, необычное удовольствие, и это главная мотивация. Другое дело, что если мое пение будет вызывать положительный отклик у людей, я не стану сопротивляться, а буду развивать это умение.

Времени всегда не хватает, но каждый раз после съемок я еду к педагогу заниматься вокалом. Чувствую необходимость и потребность. Я зависим от музыки. Сейчас готовлю еще одну большую вокальную программу, которая будет представлена в мае следующего года.

О ДАЛЬНЕЙШИХ ПЛАНАХ В КИНО

— Так получилось, что в 2014 году мне нужно было сделать четыре картины. В 2015-м сделаю две. И вообще буду стараться делать не больше одной-двух.

У меня самый поздний фильм сейчас это «Викинг», но он должен выйти в 2016-м. Проект действительно очень сложный, беспрецедентный для нашей индустрии. Только подготовка заняла несколько лет.

О ФИЛЬТРАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

— Я всегда ставлю рабочие отношения выше личных. Страх вызвать в друге обиду не отвратит меня от того, чтобы поделиться своими сомнениями и быть честным. Я прекрасно понимаю, что это и есть доказательство моей дружбы. Если соглашусь на неподходящее предложение, это кончится плохо и повлечет гораздо более серьезные последствия, чем просто обида, которая скоро пройдет.

ОБ ИГРАХ НА ДЕНЬГИ

— Один раз, в Латвии. Это было забавно: я просто смотрел на свои купюры в 10 лат, уходящие как песок сквозь пальцы. Подумал: можно поставить сразу 1 тыс. лат и пойти пока что-нибудь поделать, чтобы хоть время не терять. Надеюсь, я не зависим от казино. Еще этого мне не хватало.

О ЗАВИСИМОСТЯХ

— Сладкое. Курить я бросил, алкоголь и наркотики тоже не очень люблю. Вот вкусно поесть — да, зависимость. И поскольку моя профессия напрямую связана с внешним видом и формой, то вопрос самоограничения стоит довольно остро.

О СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ

— Пока немного, но понимаю, что палец лезет на эти проклятые приложения — Facebook и Instagram — всё чаще и чаще. Наверное, скоро удалю Facebook с телефона. Instagram все-таки довольно полезный медиаинструмент для продвижения своих проектов и идей.

О ЧТЕНИИ ГАЗЕТ

— Только в бумажной. В айпаде или телефоне читать не могу — это какая-то порнография. Люди сидят, теребят пальцами экран, там всё зависает, текст надо увеличивать, пальцы раздвигать... Я и сценарии читаю только в распечатке. Мне нравится держать бумагу, переворачивать листы.

О ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТАУАЦИИ В СТРАНЕ

— Очень волнуют. Впервые в жизни я чувствую страх не от привычных факторов — смерть, мое здоровье и здоровье близких, — а из-за внешних причин. Когда началась война на Украине и охлаждение отношений между Россией и Западом, я впервые обнаружил в себе это новое ощущение, этот новый страх. Я молюсь о том, чтобы всё скорее разрешилось. Я сейчас не хочу никого обличать, винить — просто как человек надеюсь, что это кончится.

Сейчас у меня самые неприятные предположения и прогнозы. И они, к сожалению, обоснованы тем, что происходит сегодня. Но одновременно я испытываю надежду, что станет лучше — и все-таки верю.

(Ярослав Тимофеев, «Известия», 26.09.14)