(О МЕТРАЖЕ КВАРТИРЫ)
«Сто двадцать. Но это очень мало. Этот дом – он очень красивый, но я в нем задыхаюсь. Мне негде принимать прессу, негде принимать друзей. У меня нет комнаты для тех, кто ведет хозяйство. Мне даже рояль некуда поставить. Я бездомный общежитский мальчик, о’кей? Как я им родился, так и умру. Мне всю жизнь будет не хватать – то метров, то пудры, то еще чего-нибудь».
(О ЗВАНИЯХ)
«...Почему каким-то «сбитым летчикам», у которых ни одного концерта нет, каждые полгода в Кремле вручают очередные звания? Но ты знаешь, мне никогда не дадут звания. По каким причинам? Я думаю, ты догадываешься.
...Другим дали – не опасались! Ну дали бы хоть заслуженного артиста! Ну, черт с ним, – не хотите России – ну хоть Московской области. Но я принимаю все как есть. Я себя сам считаю героем России, СССР, а также Нью-Йорка, Парижа и так далее».
(О ПУТИНЕ)
«Я думал о нем очень много – в ту новогоднюю ночь, когда его провозгласили. Я тогда работал в одном клубе во Владивостоке – всю ночь. Я никогда не позволяю себе говорить гадкие слова ни о Ельцине, ни о Путине. Потому что это президент моей страны, о’кей? А то, что там у меня внутри, – это моя проблема. Ты спросишь: почему? А потому, что я хочу кушать. Вкусно. Это я сейчас вторые сутки не ем, потому что мне завтра нужно выглядеть. Но я так жрать хочу, что тебя бы съел».
(ТАНЦУЕТ ЛИ ДЛЯ СЕБЯ)
«Конечно. Иногда от счастья. Или когда мне по-настоящему больно, я танцую под музыку Стравинского. Мне нравится Ленинградская симфония Шостаковича. Но все это я могу танцевать только дома, не для публики. Я же коммерсант. Я продаюсь публике».
(РАССЧИТЫВАЕТ ЛИ КАК-ТО СВОЮ ДАЛЬНЕЙШУЮ ЖИЗНЬ)
«Рассчитывал. В 50 лет я буду иметь пик. А в 76 лет уйду тихо и спокойно. Но до конца буду стоять на сцене».
(НЕ ПИШЕТ ЛИ КНИГУ)
«Я пишу книгу. У меня уже купили ее в Канаде.
...Там все. Моя жизнь. Мой взгляд. Мои ощущения. Я очень много знаю. Потому что я подсматриваю, о’кей? С мамой в бане я все время смотрел на голых женщин. Я не был в мужских отделениях. И так у меня это и осталось. Я никогда не могу войти в сауну с мужиками. А с тетками – да».
(СПЛЕТНИЧАЕТ ЛИ СО СВОИМИ ДРУЗЬЯМИ)
«Никогда. Как бы меня ни расспрашивали: «Правда, что Юлиан голубой?» Ну как я могу сказать, что он голубой, если я с ним не делил дом и кровать. Я не имею права ничего говорить. Я имею право говорить только о себе. Только я могу решать, что мне делать со своим телом. Я же не спрашиваю у вас, кто лазает у вас в штанах в кинотеатре на последнем ряду. Я боюсь грязи. Запаха носков. Я же эстет. Я по два раза ничего не надеваю. У меня только джинсов 180. Показать? Иди сюда...»
(«Россiя», 09.08.01).