Концерт французского композитора Яна Тирсена с участием Алексея Айги прошел в Театре им. Моссовета 10 декабря. Едва выйдя на сцену, Алексей Айги и его группа «4:33» сразу начали играть, не размениваясь на слова. От сильного напряжения на смычке Айги постоянно рвался волос и летал длинной лохматой пушинкой, добавляя романтизма в общую картину концерта. Во время второй композиции виолончель и скрипка завели оригинальный диалог: музыканты извлекали из своих инструментов подобие скрежета, хоть и весьма приятное слуху. Виолончель таких измывательств над собой не выдержала, и у нее порвалась струна. Виолончелист вынужден был заменять ее прямо в процессе композиции, чтобы к финалу присоединиться к остальным. Айги – настоящий минималист - с залом практически не общался, только произносил названия (все больше английские) новых номеров. Публика не возражала – она хотела хорошей музыки и ее получала с полной отдачей. Айги, даром что играл на таком хрупком инструменте, как скрипка, весьма по рок-н-ролльному подпрыгивал в перерывах между своими партиями. Всего музыканты отыграли около сорока минут, напоследок исполнив особенно драйвовую композицию. Прощаясь, Айги пожелал удачи на концерте Яну Тирсену, который должен был сменить его после антракта.
Французская группа почти полностью расположилась с левой части сцены, оставив на другой половине лишь одинокого ударника. Ян Тирсен начал с композиции, по которой его теперь знают как в России, так и во всем мире, - с главной темы фильма «Амели». Наиграв начало на ксилофоне, он взял в руки гармошку, после чего к нему присоединился струнный квартет – три скрипки, одна виолончель.
Концерт по своему наполнению оказался вовсе не таким однообразно сладостным, как саундтрек «Амели» - здесь имели место как лирические номера на фортепиано, так и развеселые мелодии с участием аккордеона и бешеный надрыв скрипичных композиций. Групповые выступления сменялись сольной игрой Тирсена – на скрипке или на клавишах. На четвертой композиции из темноты перед микрофоном появилась девушка и неожиданно запела по-английски. Герой вечера также исполнил несколько песен, преимущественно на французском, напоминая о шансон-традиции (от Бреля до Сержа Гэнсбура) своей родины. Временами группа словно растворялась в темноте, и Тирсен оставался один посреди сцены – со скрипкой в руках и напоминающим мишень черно-бело-красным кругом на майке. Француз умудрялся играть одновременно на нескольких инструментах, совмещая фортепиано с дудкой или аккордеон с ксилофоном.
В построении концерта чувствовалась продуманная драматургия: развитие шло по нарастающей. Короткие поначалу музыкальные номера становились все длиннее, а барабанщик, почти не притрагивавшийся к палочкам в первой части, во второй половине с лихвой отыгрался за вынужденное безделье. Пунктиром и стержнем выступления являлись композиции со звуковой дорожки к «Амели», однако в основном Тирсен исполнял треки с других альбомов. Почти все номера строились примерно по одной схеме – тихие и трогательные сначала, затем они становились все громче и напряженнее, чтобы, доведя зал почти до экстаза, оборваться в самый неожиданный момент.
Артистически лохматый и обаятельно улыбающийся Ян Тирсен периодически говорил аудитории «Спасибо» по-русски и был, кажется, вполне доволен оказанным ему приемом. Когда музыканты ушли со сцены, зал потонул в аплодисментах и не смолкал до тех пор, пока французы вновь не появились в свете прожекторов. Всего было два биса, оба довольно продолжительные – по четыре-пять композиций каждый. Когда вновь, как и в самом начале, раздалась – уже в другой аранжировке – главная тема «Амели», казалось, концерт закончен. Однако в финале слушателей поджидал сюрприз: Ян Тирсен спел одну из песен известного французского шансонье Брассанса, после чего вся группа подошла к самой рампе и несколько раз глубоко поклонилась залу.
Яна Таран, InterMedia