(О ПЕРВОЙ ВСТРЕЧЕ С АЛЛОЙ ПУГАЧЕВОЙ)
"Ровно двадцать лет назад, в январе 1982 года, я приехал к Алле. На фиг никому не нужный. В каких-то сапогах, галифе. Все смотрели как на уродца. Алла говорит: слушай, все это хорошо, эти танцы-кувырканцы, оригинально, интересно, только бороду, браток, вырасти - что-то ты педерастией пахнешь...
Она меня увидела в Юрмале. Приезжала туда отдыхать с маленькой Кристиной. Она, Резник, Паулс - все пришли в "Кабург". Там Лайма не работала. Лайма стояла за кулисами и смотрела, как за столиком сидела Алла. И она меня увидела в шоу. Сама предложила работать с ней, заниматься хореографией. Меня там в общем-то ничего не держало - я собрался и поехал. Ни квартиры, ни звания. Мне вообще никогда не давали никаких званий да грамот. Правда, недавно вот Газманов дал грамоту за участие в его шоу. Я ему очень благодарен. Взял и написал от руки. Приятно".
(ОБ УРОКАХ ПРИМАДОННЫ)
"Она - величайший педагог и учитель. Она научила не ноты правильно брать (это все глупость - до-ре-ми-фа-соль-ля-си), а точно ставить свою историю, а потом рассказать ее толпе. Чтобы толпу держать за яйца, надо ведь такое накрутить... Понимаешь, да? Чтобы эта толпа задохнулась от чувств. Вот когда она задыхается - это означает, что тебя настигла удача. Знаешь, как она учила? Есть педагоги, которые наставляют. Она не наставляла. Она давала попробовать. Мне было очень интересно. Я ставил всю хореографию программы 1983 года "Пришла и говорю" - и в шоу, и в фильме, - но больше серьезных вещей она мне не доверяла. Мне это грустно. Может, она во мне что-то потеряла как в хореографе. Может, ей не понравился мой объем. Знаешь, когда из маленького тела вдруг вырастают щупальца, усики, много рук, много ног. На меня ведь стали обращать внимание...".
(О ГРУППЕ "СТРЕЛКИ")
"Красивые девки, да. И, что мне очень понравилось, исходило от них огромное добро. Не было никакого панибратства. Они все называли меня "Борис Михайлович" на съемочной площадке. Своим уважением и тактом они меня покорили. Я даже не набрался духу, чтобы открыть рот и предложить им сделать со мной сцену в кровати, абсолютно голыми. А что - я в хорошей форме, ты же видишь. Они же вообще красавицы. Почему бы нет? С точки зрения результата это был бы сильный ход. Но у меня духу не хватило. Мне показалось, я оскорблю их этой затеей. А так бы я хотел иметь секс со всеми четырьмя в кровати".
("Московский комсомолец", 08.02.02).