"Бомба-Питер". Релиз диска состоялся в ноябре.
"Мы выпустили Хвоста", - с достоинством сказала пресс-атташе "Бомбы-Питер". И была в ее интонации бездна сдержанной гордости за свою компанию, счастье, что не "Терем-квартетом" единым жива "Бомба", и даже угадывался подтекст: "У вас в Москве не выпустили, а мы выпустили". Реакция собеседников разнилась. Некоторые пожимали плечами и ободряюще улыбались, посчитав, что вопрос: "А кто это?" - будет не совсем уместным. Циничные молодые журналисты, пишущие в Интернете про политику, одобряли релизную политику петербургской фирмы, но потом, спровадив пресс-атташе, удивлялись: "И чего они так гордятся этим Хвостом?". Матерые рок-критики вскрикивали: "Они выпустили Хвоста!!" - и, схватив искомый диск, мчались к редакционным компьютерам, по дороге громоздя в голове сложносочиненные тезисы о гениальности Хвоста. Рецензент InterMedia, пробормотав полагающийся по этикету респект, сложил в кармане фигу, на которой было написано "ну и что?".
Прослушивание диска Алексея Хвостенко с безумным стариканом на обложке вновь показало, что я страшно далек от статуса "матерого рок-критика". Я по-прежнему настороженно отношусь к разного рода проявлениям авангарда, не выношу Псоя Короленко и раннее творчество группы "Ленинград", не считаю группу "АукцЫон" главным явлением отечественной рок-сцены и не комплексую по вышеперечисленным поводам. Будь я юной, трепетной и мечтающей о музыкальной журналистике девушкой, наверно, попытался бы все это полюбить: проводил бы ночи в жарких беседах о "Гражданской обороне" с Семеляком, подстерегал Гурьева у подъезда, носил с собой фотографию Вилли П., ходил по самым андеграундным клубам и слушал самых маргинальных музыкантов, воротил нос от слишком простого юмора "Несчастного случая" и "Бахыт-компота", употреблял вредные химические вещества, пугал внешним обликом родственников и для полноты образа богемного персонажа попробовал бы себя в лесбиянстве. К счастью, я не девочка с сомнительными культурологическими устремлениями. Мне ближе фигура андерсеновского мальчика - того самого, что указал на истинную природу нового платья короля.
К музыке альбом жильца Парижа Хвостенко имеет посредственное отношение. Это пластинка монотонных, не очень мелодичных звуков, поверх которых раздается резкий и скрипучий старческий голос. Он не поет, а провозглашает сентенции - большей частью неоригинальные. "Репетиция" интересна только для фэнов, до сих пор не понявших, что принцип "чем хуже - тем лучше" давно канул в прошлое, а хваленый авангард - не умеющие рисовать художники и не умеющие петь певцы - плетется, где ему и положено: в хвосте.
Алексей Мажаев, InterMedia