(О СОТРУДНИЧЕСТВЕ С МАКСИМОМ ФАДЕЕВЫМ)
'Впервые я услышала его музыку лет семь назад, и она меня просто перевернула - такой у нее энергетический потенциал. Мысль о том, чтобы работать с Максом, сидела во мне все эти годы. Последние два перед нашим с ним знакомством я настойчиво искала его, но он жил за границей и был недоступен. Наконец нашлись добрые люди, которые передали ему мой телефон. Он позвонил: 'Вы искали меня? Я Макс Фадеев'. Уговорить его работать со мной было практически невозможно: 'Поп-музыка - не моя стихия'. Когда мы договорились встретиться, он шел ко мне на встречу сказать 'нет': У меня было всего десять минут. Макс должен был лететь в Прагу, я улетала на гастроли. Мы собрались у его экс-продюсера, и этот важный и пафосный дяденька явно давал мне понять: мы такие крутые, такие клевые, а ты... Я была подавлена, понимала, что все это пустой номер, если люди к тебе так изначально относятся. Тогда я сказала: 'Максим, можно попросить вашего продюсера выйти, мне нужно поговорить с вами наедине'. И когда мы остались вдвоем, сказала: 'Максим, мне плевать на эти понты. Я и так понимаю, что ты лучший. Поэтому я и пришла к тебе и прошу о помощи. Я не знаю, как дальше жить, с кем работать, поп-музыка никому не нужна. Я нуждаюсь в тебе и уверена - пусть это покажется тебе странным, - что ты тоже во мне нуждаешься. Нас ждет успех. Я готова меняться, начать все с нуля. Только дай мне шанс'. Макс внимательно смотрел на меня - он ведь отличный психолог, - и я услышала: 'Я понял, ты танк, который не остановишь, такая же сумасшедшая, как я. Давай попробуем'. Потом он сказал, чем я его зацепила: я была 'настоящая'.
(О СМЕНЕ ИМИДЖА)
'Макс постоянно твердил мне: 'Ты должна выглядеть естественно, как обычная девчонка. Зачем ты так уложила волосы? Почему у тебя голова такая чистая?' И, приходя в студию, я специально мочила и мяла волосы, чтобы они не выглядели такими ухоженными. Когда снимали клип на песню 'Мой мармеладный', мне говорили: 'Ты должна выглядеть так, словно ты только что с постели встала'. Я сопротивлялась отчаянно: 'Я такая с постели и встаю'. - 'Нет'. И Александр Тодчук лично поливал мои волосы из бутылочки, чтобы они висели сосульками. Снимаем клип 'Долетай' - а там, как вы знаете, крупный план, руки видны хорошо. 'Катя, что у тебя с руками?' - 'А что с ними?!' - 'Да они же у тебя на миллион долларов! А надо, чтобы были, как у любой девчонки по соседству'.
(О ПСЕВДОНИМЕ)
'Максим настаивал, чтобы я стала просто певицей Катей. Но я осталась Лель, чем очень горжусь. Тем более что вот уже три года я Лель и по паспорту: Многие известные люди в свое время предлагали мне взять их фамилии, чтобы мне было легче начинать. Но я не хотела чужой славы и стала Катей Лель. Лелем звали пастушка из оперы Римского-Корсакова 'Снегурочка', его свирель дарила людям радость...'
(О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С ГЛЮКОЗОЙ)
'С моей стороны никакой ревности нет. Думаю, и с Наташиной тоже. Отношения у нас с ней очень хорошие, мы часто видимся на гастролях, в студии и всегда обязательно подойдем друг к другу: привет, как дела? Можем поцеловаться... Соревноваться нам с Наташей смешно: она младше меня, исполняет песни совсем в ином стиле. Ревновать - глупо. В душе Макса есть место для каждой из нас. Если бы не это - не было бы у нас столь успешного сотрудничества. Когда композитор тебе не симпатизирует, когда у вас нет взаимопонимания и единения, он никогда не напишет для тебя клевую песню'.
(ОБ ОТКАЗЕ СНИМАТЬСЯ ОБНАЖЕННОЙ ДЛЯ 'МУЖСКИХ' ЖУРНАЛОВ)
':Я решила, что пока мне это не нужно. Вот когда у артиста, не дай Бог, застой в творчестве, песен хороших нет, тогда он начинает брать сексом, потому что больше просто нечем... Хотя я допускаю, что кто-то делает это просто из куража. И может быть, я сама завтра вдруг захочу сделать такую невероятно сексуальную и даже немножечко откровенную фотосессию... Но нет, это не в моем имидже'.
(О ВЕРОИСПОВЕДАНИИ И СЕМЕЙНЫХ ТРАДИЦИЯХ)
'Я действительно из Кабардино-Балкарии, из Нальчика, это известный факт. Но я не мусульманка, я православная. При этом нас с сестрой действительно воспитывали очень строго и во многом в традициях той республики, где я родилась и прожила до 18 лет. Нас не пускали на дискотеки, на вечеринки, если мы уходили гулять, то дома должны были быть ровно в семь. И не дай Бог задержаться - один взгляд, даже слов не надо было, и я уже чувствовала себя наказанной. Нас научили делать абсолютно все: готовить, стирать, убирать, гладить... Привили безусловное уважение к старшим. Когда я только приехала в Москву и начинала работать в театре Льва Валериановича Лещенко, все обратили внимание: входит кто-то из старших - я встаю. Все удивлялись, а для меня это было абсолютно естественным. Традиционное для Кабардино-Балкарии уважение к старшим, к семейному очагу, к мужчине, к матери - я рада, что все это есть во мне, и хотела бы, чтобы это потом передалось моим детям'.
('МК-бульвар', 29.03.2004).