(О ПОДАРКАХ НА ЮБИЛЕЙ)
'Я все хотела небольшую картину, от руки написанную, чтобы там был один гиацинт в скромной вазочке. А тут неизвестная мне художница, которая, конечно, не знала моих замыслов, подарила вот такой цветок. Это не гиацинт, но все равно славно. А другой подарок - вчера меня повезли в тот переулок, в котором я прожила всю свою жизнь'.
(О МАМЕ)
'Моя мама не имела никакого отношения к кино, она была крестьянской девчонкой из села Корюковка на Украине, Херсонская область. Три класса образования у нее было, но она самообразовалась вместе со мной: раньше меня прочитывала газеты, я в экспедиции получала самые толстые письма, и все знали, что там, во-первых, будут вырезки статей о политике, во-вторых, заметки о вреде курева (я тогда курила). Кино она интересовалась меньше, но при этом была в курсе всех наших кинематографических дел, была знакома со всеми моими друзьями и знала, что я делаю и как я это делаю. Сколько я себя помню, у мамы было больное сердце, и я благодарна замечательному врачу Наталье Шрейдер, которая продлила ее жизнь на добрых 10-15 лет'.
(О ТРУДНОСТЯХ РЕЖИССЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ)
'Меня выгнали с первого курса ВГИКа, потому что он был испытательный, а я не выдерживала, не хватало опыта. Тогда я написала рассказ и поставила его вместе с еще тремя отчисленными. Мы показали его Герасимову, и он восстановил нас всех. Это был мой первый режиссерский урок, после которого я поняла, какая это ответственная профессия. Когда актеров ругают, это не всегда справедливо. Виноват всегда режиссер, потому что на каждого актера нужно найти свой ход, зная его возможности, откинуть то, что он уже сыграл, и предложить ему новое'.
('Известия', 26.07.04).

(О МОДЕ НА ФИЛЬМЫ)
'Думаю, слово 'мода' тут неупотребимо. Ведь люди приходят в кино не для того, чтобы показаться элегантными. Тем более что сейчас можно смотреть кино дома - и что же, демонстрировать перед телевизором свои элегантные модные тапочки? Но вообще-то я, честно говоря, сама удивляюсь тому, что мои фильмы уцелели. Вот на День Москвы всегда показывают 'Три тополя на Плющихе'. Фильмы обычно долго не живут. А навсегда остается только уж совсем классика - Эйзенштейн:'.
(ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ СЕЙЧАС)
'Я сейчас не снимаю картин. Есть два-три произведения литературы, русской и западной классики, которые мне бы хотелось воплотить на экране. Иногда я ночью открываю книгу и читаю, перечитываю именно эти тексты: Но коллеги, с которыми мне так радостно работалось, умерли. Да и мне сейчас перестраиваться и ждать от кого-то положенных на руку денег на постановку - нет, так я не смогу и не пытаюсь. Не хочу портить моего возвышенного представления о своем зрителе, искусстве, о моем народе'.
(О СВОИХ ФИЛЬМАХ, НАРОДЕ И ВЕЧНЫХ ЦЕННОСТЯХ)
'Ценности, заложенные моими родителями, остаются ценностями. В мире существуют вечные вещи, существует Евангелие, не дающее людям заблудиться. И если мои картины до сих пор смотрят - значит, в них есть некий заряд веры в людей, в их лучшее предназначение. Мне хотелось не омрачать их жизни, а осветить их, и, стало быть, это у меня получилось. В этом смысле я последовательница русской литературы. Мы бы и дальше следовали ее традициям, если бы не увлекались насилием, кровью, голыми задницами. А так у нас сегодня растет испорченный народ'.
('Вечерняя Москва', 20.07.04).