"КРОВЬ И КОСТИ": ОТЕЦ - ХОЗЯИН
Показ киноромана "Кровь и кости" (Сhi to hone, Япония, 2004, режиссер - Йойти Саи, в ролях - Такеши Китано, КЈка Судзуки, Хирофуми Арай, Томоко Табата) прошел в рамках программы XXVII ММКФ "Азиатский экстрим" в МДМ 20 июня.
Ким Шунпей (Такеши Китано), совсем еще молодым человеком приехавший в Осаку из Кореи в начале двадцатых годов прошлого столетия, становится сперва владельцем фабрики рыбопродуктов, а затем, что еще более соответствует его вздорному и невыносимом характеру, - и ростовщиком. Домашний тиран, злобный деспот, одинаково жестко утверждающий свою власть в кругу семьи и на производстве, чудовище, олицетворяющее собой само понятие "командного метода" - именно такого человека судьба предназначила в отцы юному Масао, от лица которого и ведется рассказ. Родителей не выбирают. Но единственной эпитафией Киму, дожившему до восьмидесятых, но и в старости не умевшему и не желавшему сдержать внутренний огонь бешенства, станут слова сына: "Отец жил для себя и только для себя". В основе фильма - популярный в Японии автобиографичский роман Согиру Яна.
В обойму "азиатского экстрима" "Кровь и кости" включены явно сгоряча - судя по всему, из того расчета, что Кима Шунпея играет брутальный Такеши Китано. Но жестокость фильма, действительно изобилующего зверскими сценами избиений и расправ - не модный эстетский выверт и не любование прелестью насилия; она логически обусловлена средой обитания Кима и его семьи - в разоренной войной, потерпевшей поражение стране вести себя по-другому означает - не выжить. Йойти Саи тщательно, со знанием дела реконструирует исторический фон и, выписывая каждую деталь, растворяет историю взросления Масао в странном, непривычном для нас японском быте. Медлительная и затяжная, обстоятельно прослеживающая возрастную шкалу "юность-старость" картина эта заставляет вспомнить литературную традицию натуральной школы. Но, как немного найдется сегодня читателей у Эмиля Золя, братьев Гонкуров или, к примеру, Фрэнка Норриса, так и не у каждого нынешнего, привыкшего к клиповой динамике зрителей хватит терпения до конца прожить жизнь вместе с героями этой семейной саги.
Поклонники Такеши Китано, воспитанные на черной иронии его "Сонатины" и "Точки кипения" также могут проявить недовольство. Между тем именно точная игра Китано, лишенного здесь своего привычного ореола волчьей романтики, и не дает кинополотну рассыпаться в прах, превратиться в подобие сериала. На лучшего лицедея японского кино интересно смотреть в любых ситуациях и ракурсах: вот он огромным ножом разделывает говяжью тушу, вот усмиряет бунт работников, потребовавших сверхурочных, а вот в остервенении крушит обстановку собственного жилища. В занятой им нише маргиналитета Китано - король экспрессии, роль в фильме "Кровь и кости" сравнима с лучшими работами Тосиро Мифунэ. И все равно создается впечатление, что Китано тесновато в рамках, созданных для него другими режиссерами. Все его роли "на стороне", в том числе у таких мастеров, как Киндзи Фукасаку и Нагиса Осима ("Королевская битва", "Табу"), - роли крайне талантливые, но все же вполне земные. Возглавляемый им "Офис Китано", в последнее время продюсирующий молодые таланты, также не балует нас шедеврами (примером тому - фильм "Семеро невинных", также представленный в программе ММКФ). Когда Китано реализует собственную постановку - начинается волшебство безупречности. Как и любой гений, всю жизнь исподволь любующийся собой, он может рассказать о себе больше, чем знает о нем окружающий мир. Возможно, это и есть лучшее определение "авторского кино".
Борис Белокуров, InterMedia