"Мистерия звука". Релиз диска состоялся в феврале.
Олег Митяев стоит от бардов в сторонке и всячески доказывает право на свою особенность. Его сольные концерты проходят в крупнейших залах, а не в бард-кафе. Кроме того, автору, воспевшему "изгиб гитары желтой", очень скоро одной гитары стало не хватать — отсюда его стремление работать с аккомпаниаторами и аранжировщиками, дабы превратить душевные баллады в полноценные эстрадные произведения. Следующим этапом стала подготовка этого трибьюта, где митяевские песни поют артисты разных жанров. И вот тут Олег Григорьевич столкнулся с некоторыми трудностями: оказалось, что в его композициях все-таки слишком много задумчивости и ностальгии, чтобы подходить к ним с мерками поп-шлягера. И слишком много текста, который, хоть убей, ассоциируется с кострами и дворами, а не с эстрадными блестками. Приглашенные вокалисты старались изо всех сил: одни представляли себя участниками Грушинского фестиваля, подстраиваясь под минималистичную КСП-шную манеру, другие пытались подстроить митяевское творчество под собственные профессиональные привычки. В большинстве случаев результаты оказались смехотворными, как тщета скрестить ужа с ежом — зато все эти ухищрения лишний раз убеждают слушателя в том, что Митяев бард и никогда не станет эстрадником. Убедит ли это самого музыканта?
Два трека, исполненные на диске Олегом Митяевым, словно призваны показать, как следует петь его песни. Вот там все на месте — и мудрая усталость, и скупые аранжировки, и душевная грусть: Митяев знает, за какие ниточки нужно дергать слушателя, если хочешь заставить его заполнить Государственный Кремлевский дворец. Приглашенные звезды этого прочувствовать не могут, и мессидж песен после их вмешательства часто меняется до неузнаваемости. Скажем, Валерия, исполняя "Волшебный дом", явно представляет себя Татьяной Никитиной, поющей про "Александру, Александру"; что ж, это был, наверно, единственный шанс любительницы "Часиков" пропеть слово "вытрезвитель". Далее: мы подозревали, что "Уматурман" уважает Митяева, но не догадывались, насколько — попробуйте найти отличия между их версией композиции "Лето — это маленькая жизнь" и авторской. Ансамбль "Ариэль" - челябинские земляки Олега — довольно удачно скрестил в своем варианте "Светлого прошлого" КСП с ВИА. "Песняры" и Лев Лещенко на компромисс с Митяевым не пошли: из "Ермака" и "Самой любимой песни" получились вполне типичные, чтобы не сказать, средние для этих творческих единиц произведения. Сергею Безрукову дали спеть вальс "В осеннем парке": это пример пения абсолютно уверенного в своей гениальности актера, каковой уверенности ничуть не мешает даже полная безголосость. Александр Маршал авторизовал "Дорогу", обратив интеллигентность в пошлость - теперь слушатель четко понимает разницу между авторской песней и русским шансоном. "Раньше маму я не слушала" и "Сослагательная песня" - актерское пение с претензией от Ирины Розановой и Дмитрия Харатьяна соответственно. Тамара Гвердцители способна, наверно, и текст из Советского энциклопедического словаря пропеть с зашкаливающей проникновенностью: митяевское "Письмо от матери" оказалось для нее еще более благодарным материалом. В следующем треке "Одинаковые сны" мы имеем дело с феноменом, когда бардесса Галина Хомчик неловко мнит себя эстрадницей. А голосу Лады Дэнс в "Не надо сердиться, дружок" оказалось тесновато, и она так и не решила, в какой же манере это петь.
Напоследок хочется сказать о двух несомненных удачах. Ирина Богушевская — фея: прикосновение волшебного голоса певицы к композиции "Шарлевиль" превратило ее в лучший трек диска. А группа "Грассмейстер" сделала то, что мы ждали скорее от "Пятницы" или братьев Кристовских: спародировала "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались" в стиле регги, показав пример самоиронии, нетипичной как для бардов, таки и для попсовиков.
Алексей Мажаев, InterMedia