Опера-балет "Соловей" Игоря Стравинского была показана Пермским театром оперы и балета в рамках фестиваля "Золотая маска" 15 апреля. На соискание премии выдвинуты сам спектакль, художник-постановщик Светлана Башарина, режиссер-постановщик и хореограф Татьяна Баганова. Кроме них, над "Соловьем" работал дирижер Валерий Платонов, а в главных партиях выступили Айсулу Хасанова (Соловей), Олег Иванов (Император), Павел Брагин (Рыбак), Александр Погудин (Бонза), Лариса Келль (Кухарочка), Надежда Бабинцева (Смерть).
Постановщики воплотили эффект многомерного пространства: действие оперы развивается на нескольких планах — на трех подмостках и двух экранах. Видеопроекции транслируются на заднем экране и на полупрозрачном "кулисном" полотне. Для раскрытия смысла притчи о соловье и императоре авторы спектакля обратились к подчеркнутой условности и символичности действия, что вызывает ассоциации с компьютерной графикой, офисной обстановкой и офисной одеждой, традиционным восточным театром, стилем ретро, черно-белым кино и т.п., — этакий универсализм временного - да и пространственного - континуума. Непонятным остается только сам символизм — почему, например, Смерть выглядит, как миссис Хадсон; что означает ну очень условная картинка, украшающая наклонный помост; зачем мертвых изобразили висящими на телеграфных проводах, словно "мобильные вампиры", и для чего Император прибивает подбегающим придворным башмаки на подставочки из "Икеи". Есть в "Соловье" и комичные моменты, например, суетливая езда на офисных стульях, хорошо передающая мельтешение кривых ножек, или выход японских послов, взявшихся за руки, как "маленькие лебеди". Последнее, возможно, "музыкой навеяло" — с самого начала сочинения Стравинский играется с русской оперой. Спектакль открывается словами Рыбака "Рассвет уж близится, а соловья все нет", пропетыми на до боли знакомых интонациях с подголосками флейты.
Конечно, для притчи вся эта условность хороша, но забыт один момент — и сказка о соловье, и сам Стравинской как раз таки противопоставляют живого соловья механическому, жизнь - смерти, а симпатии автора — на стороне жизни, которую постановщики минимизировали по максимуму.
Если говорить об исполнении, то удачнее всех свои роли сыграли Айсулу Хасанова и Олег Иванов. Обидно за Стравинского — оркестру не хватало красочности, прозрачности, чувства полифонии, а зачастую и нужных нот. Впрочем, как ни странно, но внятно не звучал даже хор, хотя русские вокальные ансамбли, как правило, могут вытащить даже самое загубленное представление.
Мария Зуева, InterMedia