"Торба-на-Круче". Брошюра вышла в свет в феврале.
Книжку написал лидер группы "Торба-на-Круче" Макс ИвАнов, а иллюстрировал гитарист того же коллектива Алексей Пяткин. В "издание" (44 страницы, из них 11 отведено под автографы участников "Торбы") вошло семь сказок. Брошюра была выпущена тысячным тиражом — то, что не раздарили друзьям, сейчас продается на концертах "Торбы-на-Круче". В детские писатели Максим Иванов вроде как не рвется — "Торба со сказками" выглядит милой необязательной забавой творческого человека. В книжке, написанной интеллигентным, но немного спотыкающимся (это особенно чувствуется, когда читаешь ее вслух ребенку) языком, хватает опечаток, да и жанр философских сказок без особого сюжета и морали вряд ли относится к очень востребованным. Ближайшим аналогом писательского стиля Иванова является стиль Сергея Козлова, автора "Ежика в тумане" и целой серии задумчивых сказок про этого персонажа и его друзей. Подбор действующих лиц в книге Иванова тоже напоминает как козловскую компанию, так и "каст" мультсериала "Смешарики": у Макса имеются, например, Миксолидийский Ежик, Сервиладский Медведь, Каллюстрированный Заяц, Перелетный Слон, но есть и Хранитель Музея Замечательных Мыслей, Разный Фонарь, Трехминутный Дождь, Двуфарный Автомобиль и Стекольщик. Эти персонажи помещены в довольно четко прописанную реальность — Волшебный Лес и Волшебный Город со своими устоявшимися правилами и мифологией, на которые автор успевает намекнуть даже рамках столь недлинного "тома". Собственно, этот придуманный мир и объединяет героев: что может связывать Стекольщика с Каллюстрированным Зайцем, кроме того, что жители Волшебного Города любили погулять по Волшебному Лесу? Короче говоря, декорацию Иванов выстроил добротную и подвижную: в ней можно разыгрывать почти любые сюжеты; как минимум, ее жалко бросать бесхозной, следовательно, нужно ждать от автора и новых сказок.
Что касается сказок имеющихся, то, например, "Сказка о Двуфарном Автомобиле и Звездном небе" ("никудышная, но добрая", сообщил Иванов в подзаголовке во внезапном порыве самобичевания) является главным кандидатом на мультипликационную экранизацию — история про машинку, полюбившую звездное небо и пожертвовавшую своей фарой для создания новой звезды, может, и не блещет особой оригинальностью, но отличается гуманистическим подходом. Вообще, все сказки Иванова заканчиваются хорошо — даже те, которые ничем не начинались. Большинство остальных текстов — философские зарисовки о катящихся ежиках, обедающих медведях, слонах-экстрасенсах и услужливых дождях: декорации для них построены, а какое-нибудь дело еще не придумано. Любителей русского рока в "Сказке о Перелетном Слоне" порадует песня, которую сочинил попавший на Землю инопланетный Слон в тоске по родине: "В наших глазах звездная ночь, в наших глазах потерянный рай". Идея дождя из любимых напитков тоже представляется более чем заманчивой, да и Стекольщик, переставший бить стекла под воздействием волшебной силы искусства, кажется довольно любопытной фигурой.
Не может, правда, не возникнуть вопрос, зачем обитатели Волшебного Леса получили такие дикие "фамилии" - Сервиладский, Миксолидийский, не говоря уже о Каллюстрированном. Думаю, это можно объяснить тем, что сказочник Иванов помнил о том, что по основной профессии он рок-музыкант. Даже читая Корнея Чуковского или Сергея Козлова, порой хочется спросить, какие вещества литераторы употребляли перед тем, как сесть за пишущую машинку. А уж у рок-звезды, пишущей необычные сказки, и подавно необходимо поинтересоваться, что он такое курил. Упомянутые прилагательные — лишь спецсредства для усиления странности. Не был бы Ежик Миксолидийским — это меньше походило бы на творчество рок-звезды, чью жизнь и пороки публика любит мифологизировать и романтизировать.
Алексей Мажаев, InterMedia