(О ВОЗРАСТЕ)
"Юбилеев не справляю. А свой возраст мало чувствую. Взрослеть физически стал очень поздно. Хотя по меркам душевным я, наверное, человек преклонного возраста. Слишком много пережито. Жизнь идет очень быстро, многое меняется. Меняются задачи, которые я перед собой ставлю или жизнь ставит... Но возраст позволяет, с одной стороны, концентрировать энергию для серьезной работы, с другой - заставляет быть осторожнее, внимательнее. Например, сейчас, подбирая актеров, я стал более требовательным и принимаю решения не так просто и быстро, как раньше".
(О СВОЕМ НОВОМ ФИЛЬМЕ)
"Сюжет простой. Пожилая женщина приезжает к своему внуку в действующую армию в Чечню, все, что она там видит, о чем с ним разговаривает, собственно, сюжет и составляет. Она встречается и с местными жителями, со своими ровесницами - чеченскими женщинами. Они всматриваются друг в друга, разговаривают друг с другом, возникает взаимное доверие и близость. И уже нет никакой речи о разном происхождении, разной крови, тем более что все говорят на одном языке - на русском. Это очень важно, что у разных людей один язык, язык взаимопонимания. И те, кто отрицает ценность ситуации, при которой люди разных вероисповеданий, разных национальностей и обычаев имеют средство общения и сближения - язык, - отрицают великий исторический опыт и Божий дар. <…> В этом фильме большинство персонажей военные, но проблема дедовщины, например, здесь не возникнет, хотя я понимаю всю ее сложность. В моем фильме не будет отрицательных персонажей. Главный герой фильма, офицер русской армии, - в некоторой степени идеальный персонаж. Это какой-то шаг от лермонтовского героя к современности. Я понимаю, что перед Россией постепенно и неизбежно опять возникает угроза войны, и хочу взглянуть с благодарностью и надеждой на людей, на которых придется опереться. Это моя попытка их поддержать, показать, как много в них важного и ценного для меня. Я таким образом протягиваю им свою руку".
(ОБ ОБЩЕНИИ)
"Мне этого всегда не хватало. Всегда ведь человек стремится к сокрытости. Особенно мужчина. Есть зависимость между мужественностью и сокрытостью. Человек стесняется быть искренним и сердечным. Это проблема".
(О ПАПЕ РИМСКОМ)
"Для меня встреча с Папой была глубоким и важным человеческим контактом. Я почувствовал духовную поддержку. Со всем остальным - с болезнями, с неудачами - я должен справляться сам. Я не буду касаться того, что он сказал: это мое интимное переживание. Но я получил не религиозный, но человеческий импульс от человека, который смотрит на все сверху. То было проникновение в мой духовный мир. Я не знаком ни с католическими обрядами, ни с католическими догматами, но я вижу живое внимание католицизма к культуре и искусству. Даже к такому несовершенному, как кинематограф, к людям, которые работают в этой сфере".
(О ПЕРСПЕКТИВАХ СВОЕЙ РАБОТЫ)
"С возрастом мне становится работать все тяжелее, в том числе и экономически. Я ощущаю, как сжимаются мои возможности. Не мои личные возможности - они, наверно, все же значительны: есть много планов, я готов работать в нескольких направлениях - но объективные обстоятельства. Я вижу, как сужается вне меня круг самой культуры, меняется и сокращается общественная потребность в художественных явлениях. Я вижу, как меняются люди, в том числе и в кинематографической среде. Я вижу, что люди мало читают, их отношение к культуре становится все более агрессивным, и эти процессы идут не только у нас, но во всем мире.
(О СВОЕЙ ФИЛЬМОГРАФИИ)
"Когда я смотрю на свою фильмографию, я поражаюсь, неужели все это сделано мной, все это прошло через мою душу... Режиссер художественного кино всегда рискует совершить непоправимую ошибку. И, начиная новую работу, я каждый раз думаю: а ведь может ничего не получиться. Это страшное ощущение. Вероятно, как у женщины, которая боится, что родит уродливого ребенка".
("Труд", 14.06.06)