(ПОЧЕМУ ПОЕТ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ)
"Не знаю, это уже выродилось в привычку. В такую, я бы сказал, безответственную. Никак я не мог побороть в себе эту бурю кровяного давления, когда выходил на публичное обозрение. Голова становилась, как гиря просто, резиновая. А когда закрывал глаза… Наверное, это была своего рода защита. Оперативный прием для того, чтобы побороть состояние внутренней неразберихи. <…> Да, мне хотелось таким человеком-невидимкой прикинуться. Как-то уйти от этого натиска всеобщего внимания, от потока ненужных лучей, пронизывающих тебя насквозь. Которые в большинстве своем — всего лишь праздное любопытство. Такое, знаешь, потребительское, поглощающее. <…> Пробовал я и в очках, но как-то не свыкся с этим положением. Но я согласен: петь с закрытыми глазами — выглядит даже как-то неприлично. Вот я перестал уже об этом думать, ты напомнил — и мне стыдно сразу стало. <…> Это же все от непрофессионализма. Начинали мы с художественной самодеятельности, о вещах таких совершенно не заботились, не думали, что кого-то может покоробить. А потом, мы были переполнены нигилизмом, нам наплевать было совершенно: принято — не принято…".
(ХОЧЕТ ЛИ ИЗМЕНИТЬ МИР)
"Переворачивать, условно говоря, лепешку коровью — это временное изменение: то, что было сыро, станет сухим; то, что было сухим, станет сырым. Поэтому здесь, наверное, речь о том, чтобы перестать буйствовать и брюзжать, как говорит Костя Кинчев про нас с Шевчуком, — чтобы от нас какая-то польза социальная происходила. <…> Я ведь тоже искал выход из состояния серости, тупизны, грубо говоря. Мне казалось, что так не должно быть, не должна быть такая нудная скучная жизнь. И поэтому все время пытался найти волшебную палочку — ту, что даст человеку возможность не задумываться, не бороться, не противостоять каким-то обстоятельствам, не нужным совершенно. Я думал, что в этом какая-то панацея есть. Что, попадая в определенный круг социальный, ты себя просто ограничиваешь от всей этой тягомотины. Ну вот: как оказалось — нет".
(ПОЧЕМУ НЕ ПОЕТ СЕЙЧАС СОЦИАЛЬНЫХ ПЕСЕН)
"Мне нечего сказать. Во-первых, я косноязычный человек, во-вторых, мне действительно нечего сказать. Я чувствую это: когда мне есть что сказать, я просто говорю — не задумываясь. А когда понимаю, что нужно говорить и от меня чего-то ждут, то я лучше промолчу. Потому что от этого беда происходит какая-то: обязательно такую ересь брякну, что всем кисло становится".
(НРАВИТСЯ ЛИ ОН СЕБЕ)
"Проблема в том, что себе я нравлюсь исключительно в интимной обстановке".
(КАК ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ДОМА)
"Сбежать хочется, но не потому, что много детей. А потому, что ощущаешь собственное бессилие и позор. Я все-таки единственный взрослый мужчина в семье. И сбежать хочется, просто чтобы не позориться перед родными. Когда чувствую, что в каких-то обстоятельствах бессилен, конечно, думаю: ну что, пора в горы".
(О СЕБЕ В ГНЕВЕ)
"В гневе я отвратителен. Но когда со стороны начинаю видеть себя, сразу как-то затухаю. Даже когда мне напоминают об этой моей отвратительности, тут же замыкаюсь в себе".
("Московский комсомолец", 14.10.06)