Концерт Венского филармонического оркестра с маэстро Даниэлем Баренбоймом за пультом состоялся 22 февраля в Концертном зале им. П.И.Чайковского. Невзирая на то, что нижний порог стоимости билетов на первый из двух московских выступлений коллектива составил 2.000 руб., зал Чайковского был переполнен. Концерт предваряла речь Святослава Бэлзы, рассказавшего об истории коллектива, о некоторых круглых датах (85-летии Московской филармонии, 165-летии Венского филармонического оркестра) и их сакральном значении: "Кстати, бывают странные легенды. Как сказал Пушкин, "легенды рождаются через сто лет" - Венский филармонический оркестр был образован в 1842 году, а в 1942 году родился Даниэль Баренбойм". Г-н Бэлза сообщил публике еще одно нумерологическое наблюдение: заявленная в первом отделении Четвертая, ре-минорная, симфония Роберта Шумана в первой редакции была написана в 1841 году, за год до рождения оркестра (правда, в зале Чайковского звучала вторая редакция 1851 года). Во втором отделении были исполнены увертюры и инструментальные фрагменты из опер Рихарда Вагнера, лихо скомпонованные знаменитым вагнерианцем Баренбоймом в сонатно-симфоническую форму. В роли сонатного аллегро выступила Увертюра к опере "Тангейзер" с ее хоральным философским зачином. "Средними частями" стали два номера из "Гибели богов" - "Рассвет и путешествие Зигфрида по Рейну" (в симфонии он мог бы быть озаглавлен "Жизнь героя") и Траурный марш ("Смерть героя"), функцию финала выполнила Увертюра к опере "Нюрбергские майстерзингеры" ("Народный праздник"). Ощущению единства цикла способствовало и то, что Даниэль Баренбойм старался максимально сократить перерывы между номерами, выдерживая их ровно столько, сколько требуется для сохранения послезвучия. Траурный марш и финальная увертюра прозвучали почти без паузы, не дав завороженным слушателям опомниться и зааплодировать. Почти без перерывов была исполнена и Четвертая симфония Шумана — шлейф последней интонации успевал отзвучать внутри слушателя, но не дал ему отвлечься на другие мысли. Венский оркестр представил образец исполнения сочинения Шумана — порывисто и романтично, но в то же время классически сдержано. Очень тонко прозвучало соло концертмейстера виолончелей в унисон с гобоем — слияние, давшее неповторимый, почти вокальный тембр.
Даниэль Баренбойм дирижировал без нот, четко выстраивая драматургию произведений. Музыкальная ткань вырисовывалась ярко как по горизонтали (от микроинтонаций, закругленных осмысленных фраз до волнового развития целого), так и по вертикали — каждый аккорд звучал рельефно даже в быстром темпе. Возможно, это связано с идеальным ансамблем внутри оркестровых партий. На пресс-конференции днем ранее (см. МУЗЫКА от 22.02.07) маэстро Баренбойм сравнил фортепианные клавиши с оркестровыми партиями, уподобив звучание рояля оркестру. Что касается венцев, возникало ощущение игры струнного ансамбля с очень мощными динамическими возможностями инструментов-"клавиш" — настолько общим являлся звук всех оркестрантов внутри отдельной партии и настолько индивидуален этот звук на фоне остальных партий.
Самым главным подарком в этот вечер стало второе отделение - на сочинениях Вагнера оркестр расцвел, а известный пропагандист музыки немецкого композитора в Израиле Даниэль Баренбойм раскрылся по-настоящему. Впрочем, и Вагнер раскрылся для российских слушателей именно с этим составом. Тембровую палитру назвать иначе, как "потрясающей", сложно, но во втором отделении зазвучали "дудки". И как зазвучали - таких духовых давно не приходилось слышать. Они играли не только враз, не только чисто и без непредписанных форшлагов, но и являли неповторимое тембровое разнообразие — пролившись "бальзамом на уши" уже в знаменитом вступлении к "Тангейзеру", медь приблизилась по звучанию к струнным (опираясь на давние традиции струнной группы в Венском оркестре), а затем тему подхватили струнные, чей хорал по артикуляции напомнил о меди.
Открытием стала и сама трактовка музыки автора самых больших опер. Вагнер Баренбойма оказался очень легким, прозрачным, но одновременно порывистым, страстным, свежим. Никакой тевтонской тяжеловесности не звучало даже на форте у тромбонов. Возможно, за такую привлекательность музыки "любимого композитора Гитлера" и не любят маэстро Баренбойма в Израиле.
Отличие Венского филармонического оркестра от многих европейских коллективов заключается в постоянной преемственности плавно сменяющих друг друга поколений. Новобранцы в Венском филармоническом оркестре учатся у играющих за соседним пультом мастеров, что является для исполнителей лучшей школой и служит не только преемственности поколений "учитель-ученик", но и бережному хранению европейской классико-романтической традиции. Недаром еще 165 лет назад музыканты первого оркестра столицы музыки — Вены - выбрали своим девизом слова, предваряющие "Торжественную мессу" Л. ван Бетховена: "От сердца, к сердцу". Эти основанные на преемственности отношения легли в основу того результата, который был слышен в зале Чайковского. В исполнении Венского филармонического оркестра классико-романтическая традиция не только живет, но и постоянно обновляется (следуя Рене Генону, настоящая традиция как раз не должна застаиваться, иначе она превратиться в бездумный обряд).
Зал приветствовал венцев бурными овациями. Выкрики "браво", "гениально" раздавались в течение всего вечера. Отдельные аплодисменты, переходящие в шквал, сорвали духовики, ведь для русских слушателей унисон меди — это уже достижение.
На бис прозвучали "Грустный вальс" Яна Сибелиуса, исполненный холодноватым, камерным звуком "под сурдинку" - оркестр доказал, что великолепно играет не только венские вальсы, а завершила программу эффектная, традиционная для венского коллектива полька "Гром и молния" Иоганна Штрауса.
Второй концерт Венского филармонического оркестра и Даниэля Баренбойма, который выступит и в качестве дирижера, и как солист, состоится 23 февраля в Большом зале консерватории. В программе прозвучат фортепианный концерт №27 В.А.Моцарта и Седьмая симфония Антона Брукнера.