Пресс-показ фильма "12" (Россия, 2007, режиссер — Никита Михалков, в ролях — Никита Михалков, Михаил Ефремов, Сергей Гармаш, Сергей Маковецкий, Алексей Петренко, Валентин Гафт, Юрий Стоянов, Сергей Газаров, Александр Адабашьян, Виктор Вержбицкий, Сергей Арцыбашев, Абти Магамаев, Абди Магамаев) прошла в кинотеатре "Каро фильм Атриум" 10 сентября.
Двенадцать присяжных - разных профессий, но более-менее одного возраста, - собираются в прискорбно выглядящем спортзале обычной московской школы. Именно там им приходится совещаться по делу чеченского юноши Умара (большинство героев именует его просто "парень" или "чечененок"), обвиняемого в зверском убийстве своего приемного отца, российского офицера. Поскольку свидетельские показания представляются незамутненно ясными, а практически все мужчины — кстати, поначалу даже не шибко разгневанные — спешат и стремятся поскорее покончить со скучной общественной нагрузкой, вердикт подростку выносится буквально за минуту. С тем, что "чечененок" виновен, согласны все присяжные, кроме одного — героя Маковецкого. Он нарушает покой своих коллег, предложив переголосование. Тут-то, что называется, все и заверте.
Предваряют и завершают фильм цитаты из некоего (некоей?) Б.Тосья, о котором (которой) автору этих строк, к его стыду, не известно ровным счетом ничего. Сам режиссер на состоявшейся после показа пресс-конференции категорически отказался проливать свет на загадку Тосья, посоветовав "покопаться самостоятельно". Не исключено, что Тосья — всего-навсего мистификация, и это объясняет небольшую, скажем так, оригинальность эпиграфа: "Не следует искать здесь правду быта; попытайтесь ощутить истину бытия". И того, и другого в новой работе Михалкова хватает. С правдой быта в самом деле обстоит туговато — лично для меня остается загадкой, каким образом чеченский мальчик, будучи усыновлен русским офицером и увезен в Москву, за семь (а то и больше) лет так и не научился говорить по-русски — разве что приемный отец очень уж хотел ребенку зла. Вообще количество российских офицеров в картине удручающе зашкаливает, да и от финального целования Маковецким иконки, если честно, малость воротит — уж больно от всего этого веет духом не русским, но скорее "а-ля рюсс". Так и кажется, что будь у автора в запасе еще минут десять, то нам бы флэшбеково предъявили чьего-нибудь прапрадедушку, в свое время воевавшего с войсками Шамиля и пощадившего прапрапрадедушку обвиняемого (ну и что, что хронологические несостыковки!). Практически все реплики героя Гармаша — мрачного таксиста-ксенофоба - вызывают острую зубную боль и желание понять, отчего в российском кино люди порой умеют летать как птицы (см., например, фильм "Ведьма"), но категорически не умеют разговаривать человеческим языком. Сцены же с участием Новодворской и Лесневского, то есть Сергея Арцыбашева и Юрия Стоянова, немедленно воскрешают в памяти работы позднего Рязанова и среднего Лунгина. Тем удивительнее, что среди всего этого трагифарса режиссеру удалось-таки не похоронить ту самую истину бытия. "12" - своего рода русские горки: схематичные образы и откровенно пошловатые сцены здесь поразительным образом соседствуют с "моментами истины". По мне, вершина ленты — вовсе не тот самый, снятый на общем плане без монтажных склеек, десятиминутный монолог Маковецкого, а эпизод, в котором присяжный номер пять, успешный актер (лучшая роль Михаила Ефремова за последние лет десять), кричит таксисту-Гармашу: "Что вы все ржете все время? Милиционера убили — ха-ха-ха! Землетрясение — ха-ха-ха, цунами — ха-ха-ха! Вы потому ржете, что когда серьезно — вам страшно!" Последние слова особенно актуально звучали на пресс-показе: как выяснилось, журналистов легко рассмешить до колик избитыми репликами про "еврейские штучки" и столь же легко привести в замешательство отлично снятой и сыгранной сценой чеченской пляски. Михалков, прямо как Карлсон, весьма убедительно доказал зрителям, что далеко не на все вопросы можно с легкостью ответить "да" или "нет". В том числе и на вопрос, хорош или плох фильм "12". Но что важен — так это безусловно.
Наталья Корнилова, InterMedia