СD Land Records. Релиз диска состоялся в сентябре.
Последний романтик нашей сцены Павел Кашин совсем недавно предпочитал выпускать по два альбома в год, сетуя на то, что лейблы отказываются выпускать их чаще — песен-то у него пишется столько, что можно хоть ежемесячно по пластинке штамповать. Однако даже хорошее имеет свойство приедаться, а Кашин стал часто стрелять вхолостую. После действительно великой пластинки "До свидания, время" (2003) Павел выпустил еще несколько, и каждая вроде бы была похожа на предыдущую, но магия действовать перестала. Может, потому, что музыкант эксплуатировал одни и те же мелодические находки, которые в конце концов банально наскучили, а может, текстовые красивости перестали казаться слушателям искренними — однако Кашин вновь превратился в культового, нишевого исполнителя, несовместимого с понятием "широкая аудитория". В этом состоянии он вдруг перестал штамповать неотличимые друг от друга диски и решился на небезынтересный эксперимент — альбом песен на стихи Пушкина и Лермонтова. Собственный ли поэтический кризис тому виной, желание ли популяризировать классику среди меломанов — бог весть, но диск оказался очень спорной и местами смешной работой, ничуть при этом не приоткрывающей завесу загадочности, традиционно висящую в непосредственной близости от Павла.
Песен всего десять, и чистого эксперимента не получилось, ибо часть из них поет не Кашин, а Елена Максимова. Есть ощущение, что автор идеи просто хотел сберечь в глазах зрителя собственный трепетный образ и не выставлять себя на посмешище, исполняя "У лукоморья дуб зеленый" или "Белеет парус одинокий". Конечно, интересно было бы послушать, как бы Павел обыграл эти "стандарты" в рамках своего имиджа — но фантазия отказывается представлять это удачной затеей: как ни прикидывай, получается пародия. Если же классические, извините за выражение, тексты Пушкина и Лермонтова (пусть и на мелодию Кашина) поет безвестная вокалистка — к идейному вдохновителю претензий нет. Он ведь придумал музыку — а дальше получившийся "римейк" пал жертвой г-жи Максимовой, исполнительская манера которой лучше всего описывается терминами "акынство" и "как пономарь". На детсадовских утренниках "Лукоморье" читают куда более живо, чем Елена, поющая с бесстрастностью телесуфлера. Павел Кашин мог бы более творчески подойти к поиску женского голоса — ну и к сочинению мелодий, чего уж там. Если послушать "У Лукоморья" и "Парус" подряд (на диске между ними есть еще один трек), выяснится, что оба произведения композитор положил практически на один и тот же вальсок. Лермонтовской "Из Гете" ("Горные вершины спят во тьме ночной") чуть больше повезло с музыкой, но и ее под видом живой женщины поет какой-то робот.
Те вещи, которые спел сам Павел, оставляют двойственное впечатление. Кашин и Пушкин никак не желают складываться в гармоничное целое — вылезают поочередно то один, то другой, а вдвоем никак не появятся. По большому счету это неудивительно, но все-таки хотелось надеяться на большее "сотрудничество" текста и мелодии. В "Осеннем утре" стих будто бы и вообще не важен за привычной вязью трепещущего кашинского голоса — смысл неявен и не нужен, какие-то слова звучат, да и ладно. Но вдруг Александр Сергеевич милый поднимается в полный рост, заставляя — практически против воли исполнителя - произносить "Сазонов был моим слугою…" Какой Сазонов, при чем тут Сазонов? Может, стихи надо слушать внимательнее? В результате произведение выдает свою синтетическую сущность, распадаясь на куски, которые не сложить. Может, Кашину стоило начать не с Пушкина и Лермонтова, а с какого-нибудь менее титанического Майкова? В песнях же, текст которых с детства известен наизусть, Павла вообще нет: что он может добавить к тому же "Памятнику", кроме неуверенных мелодии и голоса? К композиторским удачам Кашина этот диск вообще не отнесешь — а на фоне великих стихов особенно заметно, что Павел сработал по удивительной формуле "один стихотворный размер = одна мелодия". В лучшем случае ему удалось подмять классику под свою элегическую манеру, но таких случаев на диске раз-два и обчелся — и, может быть, лишь "К Чаадаеву" можно отнести к удачам.
Подумал, не нужно ли добавить балл за смелость эксперимента, но пришел к выводу, что не стоит: смелость оказалась слишком безрассудной и привела к печальным результатам.
Алексей Мажаев, InterMedia