ФИГАРО РАЗБОГАТЕЛ И КУПИЛ ЗАМОК
Опера позиционируется режиссером Дмитрием Бертманом как часть дилогии - продолжение истории последней премьеры прошлого сезона, "Севильского цирюльника" Джоаккино Россини. (Сочинение Моцарта написано по второй части трилогии Бомарше "Безумный день, или Женитьба Фигаро".) Постановщик решил проследить, что стало с героями спустя некоторое время (указанный в пресс-релизе срок — 20 лет, - в спектакле не очень прослеживается). Уже во время увертюры на экране сбоку транслируются ускоренные кадры предыдущего спектакля — "краткое содержание предыдущих серий". "Новшеством", отличающим геликоновского "Фигаро" от других постановок этой оперы, является то, что граф Альмавива переживает не лучшие свои времена в период "наступления буржуазии на старую аристократию" (пресс-релиз) и выставляет свой замок на продажу. Впрочем, у Дмитрия Бертмана эта тема обыгрывается лишь с помощью висящей на главной башне таблички "For Sale", мимо которой беззаботно носится блудливый и ревнивый хозяин недвижимости (кстати, в конце второго действия совершающий попытку поджога драгоценного имущества вместе со всеми героями внутри), а также с помощью акта купли-продажи, совершенного в конце оперы Фигаро, неожиданно разбогатевшим за счет Сюзанны (граф почему-то неумно озолотил ее до ночи свидания) и вновь обретенной матери (экономка, оказавшаяся богаче своего господина, видимо, никогда не подвергалась финансовой проверке).
В целом спектакль смотрится (и слушается) гораздо лучше своего предшественника - если не считать сцены "стриптиза" Керубино, лихо исполняемого рембрандтовской барышней (по сравнению с которым сверкающие то и дело из-под "нимфеточной" юбочки трусики на изящной попке арабки Сюзанны выглядят воплощением невинности). Связующими моментами дилогии стали подход к пространственному решению (единство многофункциональных декораций), костюмы хористов, позаимствованные из "Севильского цирюльника", Берта-Марцеллина, в моменты наивысшего волнения продолжающая переходить на русский, "одноглазость" Дона Базилио (в "Севильском" перевязанного "кутузовской" лентой, в "Фигаро" с одним темным стеклом в круглой оправе). Главные герои в большей или меньшей степени претерпели изменения — оба графа неустанно хватаются за поясницы, Розина, став графиней, с четырьмя пупсами на руках и в карманах еле волочит ноги, Берта-Марцеллина явно завязала с водкой и "огламурилась". Несколько удивила трансформация Фигаро (возможно, зависящая от игры именно Станислава Швеца), который, казалось бы, должен претерпеть наименьшее количество изменений. Общим для россиниевского героя (отлично интерпретированного Андреем Вылегжаниным) и данного персонажа остался лишь "загадочный" черный цвет костюма, — но из припанкованного юмористичного пройдохи Фигаро превратился в "лирического героя", плохоподвижного благородного байкера, косящего под Элвиса Пресли. По-своему оказался решен образ Керубино: в опере Моцарта по традиции партия мальчика отдана низкому женскому голосу. Поскольку обладательницы низкой тесситуры, как правило, не являются хрупкими барышнями, то зачастую режиссерам приходилось либо жертвовать вокальными достоинствами исполнения, либо усиленно гримировать "мальчиков", а слушателям усиленно подключать фантазию. Сейчас выбор стройных меццо есть, но Дмитрий Бертман решил гиперболизировать оперную традицию в буквальном смысле, остановив для предпремьерного показа свой выбор на пышнотелой солистке Центра оперного пения, которая, согласно сценарию, выделывала несоответствующие ее пространству па. К сожалению, намек оказался понятен только посвященным в историю оперного жанра.
Впрочем, какие-то сценические неясности в данном случае хорошо компенсировались исполнением всех солистов — и с вокальной, и с актерской точки зрения. Очень удачно смотрелись и звучали ансамбли — даже в последнем действии, когда для пущей путаницы главные герои не менее 10 минут бегают по темному залу, их ансамбль не теряет стройности.
Премьерные спектакли пройдут с 26 по 30 сентября.