"МОЙ СОСЕД ТОТОРО": ВЕЧНОЕ ЛЕТО ДЕТСТВА *****
Молодой отец с двумя дочерьми, четырехлетней Мэй и ученицей 6-го класса Сацуки, переезжают накануне летних каникул на дачу, в старый заброшенный дом. Девочки в восторге от по-летнему теплой погоды, травы и деревьев, воды и солнца, таинственного дома, населенного, похоже, привидениями, которые тихо уйдут, стоит только распахнуть окна. Пока Сацуки днем занимается в школе, Мэй исследует ближайшие окрестности и, выслеживая двух странных маленьких существ, спасающихся от нее бегством, находит в чаще гигантского лесного духа Тоторо. Счастливая и веселая жизнь семейства омрачается лишь одним обстоятельством — мама лежит в больнице, но она, наверное, скоро выздоровеет. И только ночные тени и поднявшийся ветер приносят в душу Сацуки тревожные предчувствия.
Ревнители буквальной точности, прочитав первую же строчку этой рецензии, наверняка могли уже возмутиться — да смотрел ли автор фильм?! Какая дача, они просто переезжают в деревню. А вот и смотрел! В конце концов, рецензент — тоже своего рода "художник слова", вот я так вижу. И две девочки, ровесницы Сацуки, составившие мне компанию на просмотре, тоже отметили, как похожа завязка фильма и по ощущению, и по обстоятельствам на традиционный летний переезд тысяч советских семей с детьми на дачу, как переезжали на дачу дочери полковника Александрова Женя и Ольга. Тот же таинственный заброшенный дом, в котором за зиму завелись "черные чернушки", суровый деревенский мальчишка, взрослые, озабоченные своими делами. И тревожное предчувствие среди цветущей природы и солнечного света.
"Мой сосед Тоторо" отличается от типичных фильмов Хайяо Миядзаки полным отсутствием отрицательных героев и вообще какого-либо зла или хотя бы просто равнодушных людей. Даже услышав рассказ Мэй про Тоторо, отец и старшая сестра не смеются над маленькой, как герои Астрид Линдгрен смеются над Малышом, рассказывающем о мужичке с пропеллером, а сразу безоговорочно верят в доброго лесного духа. Нет в фильме и привычного феерического разнообразия фантастических существ и механизмов — только Тоторо (что означает в переводе "дух, проживающий по соседству в городе Токородзава префектуры Сайтама"; кроме того, именно так маленькая Мэй произносит чуждое японскому уху слово "тролль"), пара духов поменьше и огромный двенадцатилапый кот-автобус, у которого вместо габаритных огней — мыши со светящимися глазами. Если описывать картины Миядзаки цитатами из песен группы "Инструкция по выживанию", "Мой сосед Тоторо" - это не "у малиновой девочки взгляд откровенней, чем сталь клинка" или "из горящих окон прыгают наружу раненые звери с добрыми глазами", а скорее "мир веселый, и счастливый, мир живой и настоящий, мир нелепый и красивый, теплый, милый и блестящий". Но Миядзаки, конечно, не был бы собою, если бы все ограничилось созерцанием пасторального детского счастья. В какой-то момент еле уловимый саспенс превращается в напряженную драму, пропитанную ужасом непоправимой беды, которая вот-вот может случиться, если не случилась уже. Впрочем, на фильм смело можно идти с маленькими детьми — да не сочтут строгие читатели эту подсказку за спойлер.
Борис Гришин, InterMedia