Немецкий коллектив Einsturzende Neubauten 22 апреля выступил в клубе "Б-1 Максимум" в рамках тура в поддержку прошлогоднего альбома "Alles Wieder Offen". В программу концерта Бликса Баргельд и Ко включили композиции с трех последних альбомов, начиная с "Silence Is Sexy" 2000 года, когда группа совершила поворот в сторону "интимного индастриала", и пока на этой волне держится. Треки с последнего диска команды прозвучали в близкой к оригиналу последовательности — стартовав с "ритуальной" "Die Wellen", музыканты перешли к лирической "Nagorny Karabach", затем последовали атмосферная "Dead Friends (Around the Corner)" с пластинки "Perpetuum Mobile" 2004 года и возвращение к бодрому скандированию "Lets Do It A Dada" (2007). С последнего альбома также были взяты "Weil Weil Weil", "Von Wegen", "Unvollstaendigkeit", "Susej", "Ich Warte" вперемешку с "бонусом" в виде великолепных мелодий образца 2000 года — композиций "Sabrina" и "Die Befindlichkeit Des Landes". Последняя в нынешней концертной интерпретации прозвучала жестче, экспрессивнее и аскетичней, нежели в студийном варианте — переосмысление получилось убедительным, что лишний раз подчеркнуло артистизм музыкантов - исполнители сыграли ее не только в музыкальном смысле, но и в драматическом отношении. Кстати, это же сочинение прозвучало с иным эмоциональным наполнением и на предыдущем московском концерте коллектива в 2004 году. Бликса в тот вечер был зол на толпу, скандировавшую "ферштейн" и "рамштайн", и, не выдержав, попросил всех заткнуться. Во время нынешнего выступления Einsturzende Neubauten взаимопонимание между музыкантами и публикой изменилось в лучшую сторону, что сказалось на настроении фронтмена. Харизматичный вокалист, кажется, нисколько не изменившийся за это время и, похоже, выступающий все в том же пиджаке, на сей раз был разговорчив и чрезвычайно подвижен - начав с долгих извинений по поводу задержки концерта (на час сорок), он весь вечер общался с залом, не забыв поздравить собравшихся с днем рождения Ленина.
Выступлению Einsturzende Neubauten сопутствовала внешняя простота, без видеоинсталляций и прочих ярких эффектов. Разнообразили визуализацию лишь всевозможные железки, которые, как оказалось, еще и звучать умеют. (Пока пресса полтора часа ждала на входе "девушку со списком", рабочие разгружали прицеп с инструментарием, среди которого самый "музыкальный" вид имели только две гитары. Все остальные железяки — от мелких трубочек до подобия огромного карданного вала с кучей шестерней — были доставлены в таком количестве, которого хватило бы на каркас нового клуба "Б-3".) Эти, еще не получившие официальных названий инструменты, создавали свой неповторимый звуковой мир, где неприметные или ненужные вещи — водосточные трубы, пустые банки, железные прутья — начинали звучать и разговаривать, а музыканты Einsturzende Neubauten подслушали этот разговор. И если Шенберг обогатил академический саунд мелодекламационным приемом sprechgesang, то современные музыканты перевели разговор окружающего мира в индустриальный sprechen der musik, поскольку здесь интонации инструментов порой намеками, порой явно, передают звуковысотно-интонированную речь. От этого и академичность, тонкость, камерность, интимность звучания немецкой группы, которую переполненный зал слушал внимательно и тихо, насколько это возможно в клубных условиях, не забывая, однако, горячо приветствовать артистов в перерывах между композициями.
Динамика концерта развивалась по принципу контрастов — от чередования композиций до микроинтонаций вокалиста, певшего, говорившего, шептавшего, чавкавшего и щелкавшего языком, издававшего свой излюбленный "мелодизированный визг" (фальцетом это все-таки трудно назвать) — в общем, по-своему вторившего инструментальному "разговору".
Мария Зуева, InterMedia