Оригинальная версия оперы "Порги и Бесс" Джорджа Гершвина с участием солистов Нью-Йоркской оперы была исполнена 6 июня в Светлановском зале ММДМ. Постановка представлена американской арт-компанией Living Arts в рамках мирового тура — предыдущий российский показ состоялся 3 и 4 июня в Санкт-Петербургском академическом театре оперы и балета им. М.П.Мусоргского. В главных партиях выступили баритон Ричард Хобсон (Порги), сопрано Джеррис Кейтс (Бесс), баритон Стивен Финч (Краун), тенор Реджинальд Уайтхед (Спортинг Лайф), баритон Альберт Ли (Роббинс), сопрано Лиза Локхарт-МакКой (Сирина), тенор Марвин Скотт (Питер), сопрано Жанетт Блэкш (Лили), меццо-сопрано Стефании Бидл (Мария) и др. Симфоническим оркестром Москвы "Русская филармония" дирижировал Пасьен Маццагатти.
Столичная "Порги и Бесс" оформлена в некую "полуконцертную" версию — декорации были арестованы на варшавской таможне. Впрочем, это не помешало главному — возможности услышать как органичное целое очень мелодичную оперу, музыка из которой звучит у нас лишь в виде отдельных номеров (данный вариант оперы лишь незначительно купирован в некоторых жанровых эпизодах), поскольку Гершвин завещал исполнять свое любимое детище лишь артистам с темным цветом кожи. В этом и заключается другая важная составляющая постановки — возможность услышать "Порги и Бесс" в аутентичном исполнении афроамериканских певцов (солистов и хора) с их темпераментом и блюзовыми голосами. Высокий эмоциональный тонус вокалистов, кажется, передался даже российскому оркестру, невзирая на не очень хорошее его владение непростой гершвиновской партитурой (справедливости ради надо заметить, что коллективу не было выделено достаточно времени, чтобы добросовестно ее разучить). Впрочем, оркестр очень хорошо "прикрывали" находившиеся на авансцене солисты, проявлявшие не только вокальное мастерство, но и хорошие актерские данные. Небольшому хоровому ансамблю в соответствующих действию костюмах, который зачем-то разместили за оркестром (под органом), вполне можно было поделить площадь с солистами — это было бы и логичнее с точки зрения действия, и музыкального ансамбля, страдавшего от акустики Светлановского зала, и в качестве укрепления "прикрытия" оркестра. Компенсацией акустических неудобств зала выступила конструкция сцены и окружающих ее дверей, особенности расположения которых пошли во благо динамичного действия. Так, Краун, умирая, с хохотом выбежал в один из ближайших выходов зрительного зала, дабы не валяться на сцене.
В исполнении артистов все было естественно и логично — высокий накал запутанных страстей и невинность, граничащая с невежеством; открытость, переходящая в дикость; академизм в вокале (несколько ярче у Порги, Клары и снискавшей отдельные аплодисменты белокожей афроамериканки в партии Сирины), в сочетании с камерным бархатным блюзом Бесс, бродвейскими визгами и плясками Спортинга Лайфа или харАктерным пением штатной "Женуарии"-Марии — потомка африканских богинь плодородия; минор сопровождает радость, а мажор трагедию; глубокая, едва ли не исступленная, евангельская набожность соседствует с языческими танцами далекой прародины; отрицательные "белые" персонажи (полицейский) не имеют вокальной партии, лишь каркая речитативами, а "плохие черные партии" вторят им блюзовой "кантиленой" и хлещут из горла водку российского розлива, рассуждая о паленом виски. Искусство современных проповедников могло зародиться только в таких условиях, которые удалось очень живо, ярко и профессионально воссоздать артистам.
Второе действие оперы отрыл крик из зала "Браво, Америка!", в конце спектакля зал встал.
Второе московское представление "Порги и Бесс" состоится в Светлановском зале 7 июня.