(О СВОЕЙ РЕАКЦИИ НА ИЗВЕСТИЕ О СМЕРТИ МАГОМАЕВА)
"Мы с Муслимом сорок лет шли рука об руку. Я вчера весь день прорыдал, голос сел, ничего не хочу. Он ушел от нас, как сказка. Время, в которое мы с ним жили, было, как у Бродского, серой краской окрашено. А он появился - светлый, звонкий, лучистый, принес в нашу жизнь разноцветье. Первым надел жабо, яркие пиджаки. И сдвинул с этой черной тональности всю страну".
(О МУСЛИМЕ МАГОМАЕВЕ)
"Работа была для него жизнью. Он пел 24 часа в сутки. Если не пел, то сочинял, если не сочинял, сидел у компьютера. Был великолепным музыкантом, композитором, художником. Человек-озарение, наделенный огромными талантами. Помню, как-то после "Золотого Орфея", где Муслим был гостем, а я получил премию, нас с ним поселили в гостинице в один номер. Заходим в "люкс", а там одна огромная кровать. Мы в недоумении. Муслим говорит: "Ладно, я пойду возьму себе номерок попроще". Я рвался: "Ни в коем случае, Муслим!" А он ушел и занял себе скромный одноместный номерок. Надо было знать его характер: если сказал "нет" - все, спорить бесполезно".
(О ПОСЛЕДНЕМ ЮБИЛЕЕ МАГОМАЕВА)
"Мы еле уговорили Муслима отметить его 65-летие. Он последнее время болел, переживал, что не может быть таким же ярким и звонким, каким был всю жизнь. Помню, тогда вытащил его к роялю. Он ведь подарил мне песню Пахмутовой Александры Николаевны "Нам не жить друг без друга". У нас вышел тогда потрясающий дуэт - тонко, филигранно, проникновенно, эмоционально. Мы закончили, зал стоял. Я прослезился. Если Высоцкий был пророком, то Муслим был Данко. Понимаете, он обладал необузданным темпераментом, и он его весь выплеснул в молодые годы. Представьте, тридцать лет на сцене, номер один. Он был талантливее нас. Как у Утесова: "Я песне отдал все сполна!" А после жизнь померкла, стало неинтересно, он достиг такого взлета, дальше двигаться некуда. Такие люди рано уходят из жизни. Сгорают эмоционально".
("Комсомольская правда", 28.10.08)