(АКТУАЛЬНА ЛИ СЕГОДНЯ ПРОТЕСТНАЯ ЭСТЕТИКА РОК-КУЛЬТУРЫ)
"Да, сегодня это тоже можно воспринять как протест. Например, против мюзикла, который гораздо ближе к оперетте, а значит, и к классической опере. Рок-вокал и рок-культура - это стихия звучания гитар, тяжелый ритм, особая манера пения".
(НА КАКУЮ АУДИТОРИЮ РАССЧИТЫВАЕТ, СТАВЯ ВНОВЬ "ЗВЕЗДУ И СМЕРТЬ ХОАКИНА МУРЬЕТЫ")
"На разную. По содержанию это острейшая драма, даже трагедия, мистика, кровь, любовь, экшн. Мы ставим битвы и драки реалистично, как в кино. Но там есть и глубинная философия, евангельский подтекст".
(КАКИЕ ЧУВСТВА ИСПЫТЫВАЕТ, СТАВЯ ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ)
"Когда второй раз входишь в одну и ту же реку, возникает раздвоение сознания. Время спрессовалось. Тогда власть была против спектакля. Мы делали его подпольно. Марк Захаров, наверное, не мог поверить, что его драматическая труппа может взять и полноценно спеть рок-оперу. Это же редчайший жанр, к тому времени на Западе были только "Jesus Christ Superstar" и "Tommy". И вот мы в "Ленкоме" начали репетировать. Я помню, как в репетиционный зал с любопытством заглядывали знаменитые ленкомовские "старики", посмеиваясь: интересно, чего у этой молодежи получится. В моей музыке сложные переменные размеры, от которых и теперь музыканты стонут, что тут говорить о драматических актерах и о группе "Аракс", в которой тогда никто и нот-то не знал. Я начинал им петь, и они играли практически со слуха. Таким способом мы отрепетировали и показали Захарову. На показе все развалилось. А Захаров тем не менее увидел в этом что-то такое, что нужно играть на большой сцене. Сделали подбор декораций, прикрылись портретом Пабло Неруды и начали пробиваться. Спектакль заваливало бесконечное количество комиссий. Казалось, все безнадежно. Но на одиннадцатый или двенадцатый раз нам сказали: "Сыграйте". Мы сыграли в конце сезона, в июне и разошлись в летние отпуска. За лето молва начала множиться, и уже осенью это был самый популярный спектакль. Тридцать лет спустя все происходит в такой же нервотрепке. Если раньше давили политически, то теперь давят коммерчески. Социальной рекламы не дают, выставляют непомерные счета. У нас нет своего помещения, нет света, звука. Чтобы все сделать на достойном уровне, нужны дикие расходы. А тут еще и кризис, спонсоры отпали".
(О РОК-СОСТАВЛЯЮЩЕЙ НОВОЙ "ЗВЕЗДЫ И СМЕРТИ ХОАКИНА МУРЬЕТЫ")
"Я думал пойти по ленкомовскому пути, позвать актеров, сделать скромное звучание, восстановить спектакль в прежнем виде. Но когда записалась рок-группа Четвергова, когда записался Колдун, стало ясно, что выходит другой формат. Это уже перестало быть рок-оперой для драматических актеров. И звук гораздо серьезнее: будет достаточно громко, но комфортно. Проект начал расти и сам собой управлять. В наши дни нет массового увлечения роком, он достиг своей вершины в 70-х. Сейчас бы мне и в голову не пришло писать рок-оперу. Сегодня все музыкальные стили устоялись, и каждый из них имеет свое обозначение. Мне это не очень нравится, потому что хочется делать нечто новое, то, что не будет укладываться в рамки".
(О СОТРУДНИЧЕСТВЕ С ГЕРГИЕВЫМ)
"Меня очень пугали вначале тем, что Гергиев человек непредсказуемый, стихийный, живущий в невероятном ритме, проживающий десять или пятнадцать жизней. Это диктует нестандартный подход и к общению с людьми, и к стилю работы. Организаторы фестиваля предложили идею собрать сборный оркестр России, которым дирижировал бы Гергиев, они также хотели, чтобы было написано новое произведение. Я долго не верил, что это произойдет. Когда же выяснилось, что это правда, оставалось несколько месяцев до концерта. Я начал работать днем и ночью. Дальше мы репетировали. Приехал Гергиев. Репетиций было не так много, ему каким-то чудесным образом много репетиций не надо. То, что он выдал на концерте, было необыкновенно. Я увидел, что пот льется ручьями на партитуру..."
("Известия", 19.11.08)