(ОБ УХОДЕ АЛЛЫ ПУГАЧЕВОЙ СО СЦЕНЫ)
"Ровно десять лет назад, накануне 50-летия, было все то же самое, слово в слово: и заявления типа "я ухожу со сцены", и реклама "прощального" тура. К тому событию даже выпустили альбом со всеми песнями Пугачевой в такой деревянной обложке, который коллеги-"доброжелатели" тут же окрестили - "гроб с музыкой". Ей просто нужно раскручивать очередные концерты, выбить у спонсоров деньги на свой театр и т.д. Разумеется, никуда она не уйдет, для эстрадных артистов жизнь вне сцены пуста и бессмысленна. Хочу пожелать нашей имениннице долгих лет, чтобы люди и в канун следующих юбилеев также хватались за сердце, прослышав об очередном ее уходе".
(О НАМЕРЕНИИ ПУГАЧЕВОЙ НАПИСАТЬ МЕМУАРЫ)
"Что же касается намерения Аллы написать книгу, о чем она тоже говорила на пресс-конференции, то я думаю, что речь идет о заказной комплиментарной продукции, так как литературные способности не входят в число ее многочисленных талантов. А вот если нанятый журналист что-нибудь приврет или Алла что-то подзабудет, то и мне придется ее аккуратно поправить. Но думаю, что до ее "мемуаров" еще далеко. Это ведь не фотоальбомчик, который можно издать за пару недель. Серьезная книга отнимает у автора годы".
(О ЗНАКОМСТВЕ С ПУГАЧЕВОЙ)
"В тот вечер дома у Дербенева Алла меня совершенно очаровала. Она была в ударе - пела, танцевала, пародировала популярных исполнителей. Я предложил ее подвезти. Когда мы ехали по Волгоградке к ее дому, она показала мне на какой-то жуткий советский памятник в форме звезды: "Знаешь, почему он здесь стоит? Потому что тут рядом звезда живет!" Такой у нее был юмор. Мы обменялись телефонами, и через какое-то время я пригласил ее в ресторан Дома кино. Но она предложила поехать в ее любимое заведение - ресторанчик "Сосновый бор" на Рублевке, который она называла "Еловая шишка". Во время обеда она вдруг порезала ножом палец, выдавила кровь на листок моей записной книжки и написала: "Определите на досуге мою "группу". Потому как петь это мое "кровное" дело".
После трапезы мы отправились ко мне домой. На столе у меня стояла пишущая машинка. Когда Алла вышла из комнаты, я на листе, торчащем из машинки, напечатал такое послание: "Алла, ты мне безумно нравишься! Ты самая прекрасная певица на свете, а кроме того, самая очаровательная женщина. Я очень рад, что у тебя нашлось немного времени для меня, и этого я никогда не забуду. Я сегодня почти счастлив, если оно (счастье), конечно, есть. По этому поводу Дербенев уже написал бы десять песен, а я одним пальцем на машинке стучу, что придет в голову". А когда я вышел на минуту и потом вернулся, то увидел, что на том же листочке она "достучала" ответ: "Саша, пусть будет так... не знаю как. Но пусть будет! Один йог сказал - если нельзя, но очень хочется, то можно!" Подтекстом этой "переписки" было следующее - у меня в тот момент была невеста, а у нее - жених. Но в тот вечер мы сделали другой выбор... А уже наутро за завтраком я подарил ей свою первую идею. В записной книжке, рядом с ее автографом и капелькой крови, я написал на соседней странице: "Идея! "Театр Аллы Пугачевой".
(О ФОРМУЛЕ ПОКОРЕНИЯ ЭСТРАДНОГО ОЛИМПА ПУГАЧЕВОЙ)
"Чтобы вывести формулу покорения эстрадного Олимпа, я приглядывался к работе Аллы, отмечал ее сильные и слабые стороны, анализировал состояние тогдашней нашей эстрады. В тот момент на сцене царили Эдита Пьеха с ее характерным польским акцентом и молдаванка София Ротару с фольклорным репертуаром. Значит, нужно было срочно занять пустующую нишу современной русской певицы. Кроме того, Алле нужно было оторваться от соперниц из ее поколения - Понаровской, Отиевой, Долиной, вокальные данные которых были гораздо сильнее. Противопоставить им можно было только артистизм. Поэтому я советовал ей научиться обыгрывать сценическое пространство и даже самый минимальный реквизит. Ведь, к примеру, микрофон может быть в какой-то момент скипетром, а потом бокалом, а потом и факелом... И Алла воплощала эти советы с присущим ей блеском - по артистизму ей действительно не было равных".
(О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ С ПУГАЧЕВОЙ)
"Не нужно думать, что мы, как маньяки, только говорили об эстраде. Мы жили веселой молодой жизнью. При этом каждый занимался своим делом - Алла своими песнями, а я своими фильмами. Просто иногда я давал ей советы, а она к ним прислушивалась. Теперь меня называют первым советским "имиджмейкером", но вышло это совершенно случайно, между делом. Часто мы просто озорничали".
("Экспресс-газета", 10.04.09)