Алексей Кравченко: "Я знаю, каким бы я был, доведись мне родиться тысячу лет назад"
"Я старался сделать все сам, получая кайф от работы в этой картине и от самой роли. Могу сказать, что такого героя, как Харальд, у меня до этого не было никогда. Я специально не говорю, какого именно героя — пусть зритель посмотрит и сам поймет".
(О СЛОЖНОСТЯХ РАБОТЫ НАД РОЛЬЮ)
"Самым сложным, пожалуй, оказалось научиться верховой езде за один день. У меня было несколько сцен на лошади, но я до этого никогда не занимался верховой ездой. Мне повезло с конем: он был покладистый".
(О ПОСТАНОВКЕ БОЕВ В КАРТИНАХ)
"Что означает для вас понятие "киношный бой"? Вы видели в этом фильме в сцене боя лажу? Киношный бой, по-моему, — это если создатели фильма снимают его левой ногой, стараясь лишь деньги отбить, и не слишком заботятся о результате. Здесь каждый цех, каждый департамент съемочной группы занимался своим делом. Бой был сложным, мы снимали его долго, там было более 16 связок и своеобразных движений. Что то, конечно, не вошло, но в целом, на мой взгляд, результат превзошел ожидания. Во всяком случае, мои ожидания он точно превзошел. Когда в первый раз смотрел этот смонтированный кусок, я боялся и каждую секунду думал: сейчас будет лажа. Досмотрел до конца на одном дыхании и понял: лажи-то нет! Обычно всегда хочется что-то переиграть, переделать, остается какое-то недовольство. Но не в этот раз. Мне не стыдно за свою работу и за это кино не стыдно".
(О ПОГРУЖЕНИИ В АТМОСФЕРУ ТОГО ВРЕМЕНИ)
"С такими партнерами и с таким режиссером ты так или иначе переносишься в другое время. Мы были там, жили там, ходили в этих одеждах. Было холодно, мы грелись у костра и дышали той атмосферой, которой было пропитано то время. Это была настоящая жизнь. Такое бывает редко. И я действительно часто представлял себе, каким бы я был, доведись мне родиться тысячу лет назад".
(КАКИМ БЫ ОН БЫЛ, РОДИСЬ ТЫСЯЧУ ЛЕТ НАЗАД)
"Хочется верить, что таким же бесстрашным, как мой герой. (Улыбается.) В Харальде мне нравятся бесстрашие и фанатизм по отношению к своему делу. Берсерки вводили себя в определенное состояние, когда шли в бой. То есть относились к бою как к искусству. Это вам не просто "человек взял меч, заорал и пошел", это философия. Мне нравится представлять себе, как мы все сидим вокруг большого котла, варим мясо и при этом вокруг нет изящных тарелочек и красиво уложенной морковки. Мне это нравится, в этом есть романтика".
("Труд", 18.10.10)