(О ЛЮБИМОМ МОМЕНТЕ В СПЕКТАКЛЕ "ТЕНИ")
"По-моему, публика больше всего любит разговор министра финансов с певицей Юлией Джули, когда происходят перемены поз с посторонней помощью. У меня же герой настолько болен, что сам не может двигаться, и позы ему - в зависимости от перепадов настроения - меняют лакеи. Особенно залу нравится "падение": лакеи после слов "ай, бросьте", приняв их за приказ, взаправду бросают меня на пол - и зрители ахают от неожиданности. Эта сцена, к счастью, сохранилась в новой редакции спектакля".
(О ВСТРЕЧЕ СО ЗРИТЕЛЯМИ)
"Я люблю встречи со зрителями. Не знаю, кто из нас получает больший кайф, - я или они. Выхожу, говорю: "Здравствуйте!" - и сразу вижу, как пойдет разговор. Начинаю с себя. Потом читаю Зощенко, Жванецкого, Городинского. Отвечаю на записки. Они непредсказуемы. Разговор идет откровенный - о фильмах, в которых снимался, о жене, о детях, о казусных случаях на сцене и в жизни. Я люблю всякие вопросы. Особенно с юмором, с шуткой. Например, спрашивают, правда ли, что я всю жизнь женат на одной женщине? "Почему вы такой привязчивый?" Или: "У вас есть дети?" "Вы посмотрите на меня, - говорю, - разве я похож на бездетного?" Со всей серьезностью отвечаю на самые нелепые вопросы. У меня все открыто. Я действительно публичный человек. Слава богу, зрители от меня никогда не уходят. Через два часа наши мне показывают из-за кулис: "Закругляйся! Сколько можно говорить?!" Закругляюсь с трудом".
(О ФИЛЬМЕ "ЧАРОДЕИ")
"Снимали его в основном в Москве, на Центральном телевидении, и кое-что - в Одессе. Мы очень легко репетировали. Все что-то придумывали. Режиссер Константин Бромберг давал нам свободу. Мы с Эммануилом Виторганом договаривались и импровизировали, как хотели. Нас до сих пор сводят режиссеры в кино, на эстраде. Однажды мы сыграли сумасшедших академиков. В другой раз вели праздничный концерт - почти три часа в прямом эфире. Совершенно неожиданно "Чародеи" стали народным кино, классикой. Я не думал, что получится так трогательно и смешно. Благодаря этому фильму меня знают все, даже дети. Теперь буквально каждый говорит мне: "Главное - чтобы костюмчик сидел". "Чародеи" - это чудесная, добрая, душевная, волшебная сказка, это любовь. Слава богу, народ ее смотрит, любит. Люди устали от кровавых сериалов, диких "стрельбищ". И актеры чудесные снимались в нашей картине - Саша Абдулов, Семен Фарада. Я с удовольствием спел там две песни Евгения Крылатова, прекрасного композитора. Дорвался наконец! Только тяжело было, когда меня подвесили на ремнях в павильоне, подняли на большую высоту под потолок. Потом пошли покурить, а обо мне забыли. Заговорились! Это ж Одесса. Там пока анекдоты не потравят, не успокоятся. Я висел, висел и начал кричать..."
(О НЕСЫГРАННЫХ РОЛЯХ)
"К сожалению, я не сыграл несколько "своих" ролей - Швейка, Шмагу из "Без вины виноватых". В театре я первое время боялся, когда в спектакле наступал перелом - трагическая сцена после комической, что мой имидж комедийного актера навредит, зритель будет смеяться. Оказалось, зря боялся. Я такой счастливый, когда мне удается не только рассмешить зрителей, но и заставить их взгрустнуть".
(КАКИЕ РОЛИ МЕЧТАЕТ СЫГРАТЬ)
"Всю жизнь мечтал найти такую роль, как у Чарли Чаплина в "Огнях большого города" или в "Новых временах". Мой любимый жанр - трагикомедия, роль "маленького", простого человека. Обидно, что мне не дали роль Паниковского в сериале "Золотой теленок". Я ее знаю, чувствую, она точно моя - с моей-то фактурой... Такой роскошный старик! Его гениально сыграл Гердт в фильме Швейцера".
(О ПЕНИИ)
"Очень хочется петь. Все поют, и я туда же. Я с удовольствием пел в театре, когда играл Карлсона. В фильме "Дон Сезар де Базан" было две песни, но я их так и не спел, а сделал это сам композитор Геннадий Гладков. Меня в то время не было в Москве, и он очень точно исполнил - моим голосом, как я репетировал... Я дома пою. Мама всегда говорила: "Миша, пой, у тебя хорошо получается". А моя супруга говорит: "Прекрати!". Вот такие разные мнения. Но я на стороне моей мамы. Надеюсь, еще спою".
("Известия", 10.12.10)