(КАК ЕМУ УДАЛОСЬ ПРОДЕРЖАТЬСЯ В БРАКЕ 40 ЛЕТ)
"Видите, какое слово вы употребляете. "Продержаться" — это уже значит наказание... Мы прожили с женой вполне нормальную совместную жизнь. Что касается сегодняшнего формата нашей семьи... Я уже десять лет здесь, а моя жена в Америке — она там работает. Видимся мы с ней летом, я на два месяца туда езжу, и на 20 дней — извините за выражение — на Кристмас. Она, в свою очередь, приезжает в Россию… Так вот и живем. Мы такие люди. Мы с ней в том возрасте, когда о таких вот отношениях можно договориться "иначе", чем это происходит, скажем, у молодежи, когда отношения неустанно нужно "закреплять". Для меня, быть может, самое непонятное явление — это "самец и самка", такие, как их создал этот "бородатый дядька" — Бог. Хотя понимаю, что с этого все начинается — продолжение рода… А вот как дальше — не знаю. У меня, 75-летнего человека, на эти вопросы нет ответа".
(НЕ ВОЗНИКАЛО ЛИ ЖЕЛАНИЯ УСЫНОВИТЬ РЕБЕНКА ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПОТЕРЯЛИ ДОЧЬ)
"Нет, не возникало. И это нельзя проанализировать… Как говорил мой товарищ: "Это не ваше собачье дело!" (улыбается)".
(ОБ ОТНОШЕНИИ К АКТЕРАМ СВОЕГО ТЕАТРА)
"Актеры моего театра влюбляются, женятся, у них появляются дети. Потом вижу — у них что-то "ломается"... Молча, тихо происходит это на моих глазах. Говорю как стра-а-а-ашный эгоист: это мое счастье, когда на моих глазах все это происходит, тогда из всего этого я узнаю больше, чем когда я узнавал жизнь, читая Чехова или Шекспира. Вот я до недавнего времени был убежден, что я вроде грамотный, "Ромео и Джульетту" 300 раз видел, 400 раз на радио записывал… Я вам не вру. Сейчас в нашем театре идет спектакль, и я из кабинета каждый раз, слушая его, понимаю, как много Шекспир узнал про людей. Я думаю, что лучше Шекспира о любви никто не смог написать. Он написал то, что, наверное, есть суть любви..."
(ЕХАЛА ЛИ У НЕГО КРЫША ОТ СЛАВЫ)
"Наверное, нет. Я думаю, потому, что я просто умный. Я знаю, что все в этом мире временное. Учтите, мне 75 лет, и я прожил хорошую длинную жизнь. Я ничего не боюсь, не стесняюсь. Говорю вам честно. Конечно, было однажды, когда я заплакал и не спал, потому что я выяснил, что кому-то орден дали, а мне не дали. Но благодаря той ситуации я понял, что эти ордена никому не нужны. И мне в первую очередь".
(ЗА ЧТО ЕМУ СТЫДНО)
"Когда я знал и не сделал, когда я сделал, но не знал. Тем более потому, что мое дело — очень сомнительное…"
(КЕМ БЫ СТАЛ, ЕСЛИ БЫ НЕ СТАЛ АКТЕРОМ)
"Единственное, кем бы я хотел быть — так не серьезно, конечно, — врачом. И думаю, что это ближе всего к моей профессии, ближе всего к моему желанию. Я хочу понюхать все, как есть. Мне всегда интересно, когда я попадаю в качестве пациента, как меня врачи хотят раскусить. Очень интересно за этим наблюдать, и очень интересна талантливость человека. Это для меня самое удивительное. Ведь настоящие врачи — серьезные психологи. Поскольку мне 75 лет, я чаще встречаюсь с врачами. Я на них смотрю. Они смотрят на меня. Мы мысленно проникаем друг в друга и… начинаем узнавать, что такое сахарный диабет".
(О ПРОБЛЕМЕ ДЕТЕЙ ГЕНИЕВ)
"Я общался с детьми великих людей. И мне показалось, что они какие-то несчастные... Потому что гениям нет времени объяснять своим детям что-либо. Если эти отцы и дети бездарны, то о них даже смысла нет говорить. Если сын похож на отца, как одно яблоко на другое — то об этом не имеет смысла рассуждать. Конечно, одна сторона всегда жертвенная, особенно если это дети. Они — дети-жертвы. Как мы любим говорить: "Ну неужели ты не понимаешь элементарных вещей?!". Ну не понимает, не понимает…"
(О СТОЛКНОВЕНИЯХ МЕЖДУ ФУТБОЛЬНЫМИ ФАНАТАМИ И КАВКАЗЦАМИ)
"Самое ужасное, что все это глупо. Это отсутствие какой-то элементарной культуры у этого народа или у этого города… Я знаю о многолетнем конфликте азербайджанцев и армян — он довольно серьезный, но тоже глупый. Однако там есть хотя бы мотивация. Хотя я считаю, что это очень глупо, так как люди живут рядом и обречены самой географией брать воду из одного арыка. Эти люди обречены так жить. Есть у великого армянского поэта Ованеса Туманяна одна история — "Капля меда". Вот это про нас. Охотник со своей собакой после охоты идет к своей деревне. Около соседней деревни продают мед. Он говорит: давай я мед домой возьму. Продавец банку вытащил, и капля меда упала на пол. Кошка хозяина прыгнула, чтобы лизнуть эту каплю. А собака этого охотника набросилась на кошку. Хозяин ударил по голове собаку, и началась в этой деревне война. И эта война называется "капля меда". Мы все время сами провоцируем что-то..."
(ОБ АКТЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ)
"Киноартист — это гены. Это проблемы, это боли, без них жить невозможно! И все-таки вывести какую-то общую формулу не могу".
(О ЛЮБИМЫХ ФИЛЬМАХ)
"Я люблю большое кино. Я думаю, американское кино — очень сильное. Например, "Полет над гнездом кукушки". Это хорошее кино, великое кино… Я сейчас забываю названия многих фильмов. Но они очень серьезные. Я так научен… или гены мои такие, наверное, но вот возьмите "Тайную вечерю" (показывает на репродукцию Да Винчи, висящую на стене его кабинета). Вот если я там себя нахожу, то мне это интересно. А бывают случаи, когда этого нет. Вот там нет (показывает на гламурную фотокартинку какого-то южного приморского городка) — и всЈ! Также мой организм откликается и на литературу. Я иногда читаю и знаю, что это произведение получило какую-то премию, и что это лучшая книга года. А не идет — и всЈ! Вот, например, приключенческую литературу не очень люблю. Детектив — иногда — если он на уровне Сименона. Где есть интересные человеческие характеры и взаимоотношения — ценно, а все остальное мне менее интересно. Это мое субъективное мнение. Я раньше читал много. Иногда читал до умопомрачения. Потом начали уставать глаза. Ну а потом профессия у меня такая, что я доигрываю все, дорисовываю все воображением".
(О ЛЮБИМОЙ КНИГЕ)
"В разное время жизни были разные книги. Все зависит от моего состояния и от хотения-нехотения. Моя первая книга, которая привлекла мое внимание, была сказка Гаршина "Лягушка-путешественница". Это было мое первое потрясение в литературе".
("Московский комсомолец", 17.02.11)