(О НАЧАЛЕ СВОЕЙ ЭСТРАДНОЙ КАРЬЕРЫ)
"Очень хотела заняться театром. Даже объявила маме с отчимом, что остаюсь после окончания института в Тамбове и буду организовывать театр-студию. Родители пришли в ужас и быстренько договорились со своим приятелем из Одесской филармонии, что он возьмет меня и моего первого супруга в группу. Я потом сто раз пожалела, конечно. Мне все не нравилось, я пришла с системой Станиславского за плечами и с начинающейся кандидатской по Мейерхольду. А тут... в кое-как сляпанном балахоне и мочалке я выходила вместо Аллы Пугачевой. В общем-то такая профнепригодность. Копеечная зарплата... Платили 60 рублей, проживать надо было в гостинице за свой счет. Все пытались жить в номерах по 4 человека, потому что они дешевле. Коридор, в котором в конце находятся умывальник и общий туалет. Просто ничего больше мы позволить себе не могли. Поэтому я долго не понимала, как мне жить. Вынес меня роман с Александром Цекало, который вдруг решил: почему бы нам не спеть вместе? Я и "петь" - это были две большие разницы. Поэтому я мурлыкала, мяукала, а он говорил: "Ты можешь, ой как это получается!" Теперь слушаю наши первые записи и думаю: "Это как же надо было любить женщину, чтобы вот этого кота, которому в мартовский период кое-что откручивают, назвать поющим человеком". Правда".
(О РАСПРЕДЕЛЕНИИ РОЛЕЙ В КАБАРЕ-ДУЭТЕ "АКАДЕМИЯ")
"Сашка - он мозг. Я никогда не занималась коммерческим продвижением. Я даже не удосуживалась спрашивать, сколько мы зарабатываем. Он стал настоящим директором. Потом я уже узнала, что суммы, которые мы зарабатывали, делились не совсем поровну".
(О ЗАСТОЛЬЯХ)
"К сожалению, нет у меня большой любви к семейным застольям. Нехорошо себя чувствую, когда начинают приходить гости. И не люблю приезда родственников. Категорически. Могу снять гостиницу - и не живите у меня. Не могу я, не перевариваю в таком количестве людей, в каком они в моей жизни присутствуют. Потому что моя работа - общение со зрителем. Они более доминантны, чем все мои семейные отношения. В этом смысле я тяжелый человек. Одна, и не трогайте меня. Прихожу домой, у меня сто дел, муж - обнять, поцеловать, он елку принес. "Подожди, у меня сто звонков!" А потом думаю: "Дура, что же ты делаешь, ты без этого останешься в конце концов!"
(О СУДЬБЕ)
"Ты отрабатываешь в этой жизни то, что наследил в прошлой. Я уверена: если мне суждено стать режиссером и я это право завоюю, то, наверное, к концу жизни, когда отработаю тот негатив, который был еще в прошлой жизни. Вот помню ощущение, что я, даже будучи очень маленькой, играя с куклами, почему-то знала, какой у меня будет ребенок и сколько будет детей. Я знала, что у меня что-то не сложится. Не знаю, откуда у девочки в 5-6 лет такая программа совершенно четкая".
(КАК ВЫЖИВАЛА ПОСЛЕ РАЗВОДА С ЦЕКАЛО)
"Мне мои друзья рассказывают, как я рыдала, как мечтала каждый день покончить жизнь самоубийством, потому что эта моя совершенная никчемность на земле приводила меня в ужас. Полная катастрофа от того, что я не знаю, состоюсь ли я дальше, как буду кормить свою семью, хоть на тот момент и малочисленную: ребенок маленький, мама и няня. Когда у тебя остается сто долларов в руке на четверых людей и непонятно, когда следующая работа. А все деньги, которые были, ты до этого собрал и вложил в одно шоу, снял, показал, но, когда это все отработается, ты не знаешь... А тебе друзья говорят: "Слушай, а когда банкет?" Распиливают дорогую декорацию, и ты понимаешь, что у тебя нет склада, чтобы ее увезти... И цветы тебе некуда принести... Причем из меня еще мужики кровь пили. Я же одна, сама себе директор. Подходили перед концертом и говорили: "Там свет нужно еще дополнительно". "Как же, ребята, мы же договорились?" - "Нет, нет, мы просчитались, нужно еще". И вот сетка с деньгами пустеет, пустеет. Но самое страшное было, когда я пришла домой, у меня осталось ровно 100 долларов, легла. Лежу, смотрю в потолок, заходит мама, говорит: "Бедная моя девочка, устала. Слушай, так мы что, за границу в этом году отдыхать не поедем?" И вот с этого момента во мне что-то перещелкнуло, и из меня ушла внутренняя женственность. Во мне появился такой металлический прут, и все. Вижу цель, не вижу препятствий. Я пытаюсь сейчас с этим справиться. Пытаюсь возлюбить родственников. Это очень сложно мне делать".
(ОБ ОТНОШЕНИЯХ В БРАКЕ)
"Ну, я слишком мало нахожусь еще в нынешнем браке - всего год и три месяца. Поэтому о родственности еще речь не идет. И потом я замужем за очень красивым мужчиной, для того чтобы просто так вот взять и успокоиться. Мы договорились, встретившись, что мы будем все обсуждать, не замыкаться. Это и есть любовь".
(ОБ ИЗМЕНАХ)
"Тут я на стороне мужчины. Я ведь раньше, как женщина, тоже думала, что измена - это когда мужик перебег на другую постель. Ну вот, ах, боже мой! А теперь поняла другую вещь - знаете, мужчины, если нет романа, вот разово случилось, нужно выплеснуть энергию, ну только домой не приносите инфекционные заболевания. Спустите пары где-то - это лучше, чем пришел домой с плохим настроением, а я совершенно не готова к эротическим услугам, потому что у меня кашеварение... Это не измена".
(О ПЕРФЕКЦИОНИЗМЕ)
"Я замучила всех своим перфекционизмом... На ток-шоу "Без комплексов", которое я вела, ходило очень много психологов. Я все запоминала. Потом начала понимать, что у меня проблемка... Что бедная домработница, ведь я убираю лучше, я лучше мою унитаз. Могла прийти в офис, сначала вымыть унитазы, всем надавать за это, а потом приступить к репетиции".
(О МЕЧТЕ)
"Я хотела бы сыграть увядающую Айседору Дункан. Это просто грандиозная личность. Там такие нюансы, просто потрясающе. Величайшая трагедия. Играть нужно нереализованное материнство. Отсюда и связь с Есениным, отсюда метания, такое количество взлетов, такое количество унижений. Она уже опускалась донельзя, потому и пила. И даже придумала себе любовь к женщине, попробовала и этот вариант любви. То есть во все тяжкие пускалась. Но она была настолько раненым человеком... Она не переживала ничего сильнее, чем смерть детей. Отсюда и эти вот мальчики, секс с которыми она покупала, и эти любовные пристрастия... Она предчувствовала смерть - это ведь не первый раз шарф запутывался в колесе..."
("Комсомольская правда", 17.02.11)