(О ЗДОРОВОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ)
"Недавно после показа моей картины "В стиле jazz" один зритель сказал мне: "Знаете, мне фильм очень понравился, но только объясните, почему ваши герои постоянно пьют и курят?" И я ответил: "Потому, что я сам и пью, и курю, и пожрать люблю". Знаете такой анекдот? Батюшка со студентом едут в купе. Батюшка достает из чемодана бутылку водки: "Ну что, выпьем, сын?" Тот отвечает: "А я не пью". Батюшка выпил, потом говорит: "Я тут в тамбуре познакомился с одной прелестной дамой, зайду-ка к ней, хм… поговорим о духовном". Возвращается, допивает водку и ложится спать. Утром студент спрашивает: "Батюшка, вот я веду здоровый образ жизни: не пью, не курю, не переедаю, женщин избегаю. Как думаете, это правильно?" Батюшка говорит: "Правильно, сын мой. — И через паузу задумчиво вопрошает: — Только зачем?.." Что касается меня, то я никогда не ем, не пью и не делаю ничего, что, по общему мнению, считается полезным. Мне это обезьянье сообщество отвратительно. Предпочитаю есть только то, что вкусно, а делать то, что приятно. И терпеть не могу нынешних непьющих, некурящих и постоянно считающих калории. Может, эта публика делает все правильно, но почему-то годам к сорока большинство из них умирает — или от инсульта, или от инфаркта, или от пули в башке. Так какой смысл в этих бесконечных ограничениях?"
(ЗАБОТЯТСЯ ЛИ О ЗДОРОВЬЕ ЕГО ДЕТИ И ВНУКИ)
"Сын дымит как паровоз. А внукам — Вася еще учится в школе, а Станислав изучает в вузе китайский язык — мы курить не разрешаем. Я вообще советую молодым людям бросать это занятие. И знаете почему? По одной очевидной причине: им в этом мире будет очень сложно. Если общество избрало своей главной задачей не борьбу с насилием, жестокостью, наркоманией, голодом, с бездуховностью, наконец, а борьбу с курением, будто это самое главное зло в мире, то нормальным людям среди этих идиотов жить станет очень трудно. Поскольку их сверстники будут есть только полезную еду, пересчитывая калории, заниматься фитнесом, вести скучную жизнь и не курить. Так чего же мучиться, если сигарету даже выкурить будет негде".
(ВРЕДЯТ ЛИ ЗДОРОВЬЮ ВРЕДНЫЕ ПРИВЫЧКИ)
"В каких-то случаях, возможно, и так, но вот я, например, из своих почти 75 курю 58 лет. И жру, и пью бесконечно много. И что? Тем не менее живу же. Причем на здоровье, на физическую силу пока не жаловался. Другое дело, что я прекрасно понимаю: свой срок на этой земле я уже отмотал и поэтому каждый год, да что там — каждый день, воспринимаю теперь как подарок Господа Бога".
(О СВОЕМ ИМИДЖЕ)
"Это все как-то постепенно складывалось. Безусловно, огромное влияние оказали книги и кинофильмы. Я книжный человек. Как-то шел по Лондону, вижу — вывеска: "Королевский портной". Спрашиваю товарища: "Это на самом деле?" Он говорит: "Действительно, он шьет для королевской семьи". Я говорю: "Давай зайдем". Заходим, нас встречает респектабельный мужчина. Обращаюсь к нему: "Я хотел бы, чтобы вы сшили мне такие же брюки, какие носил Бернард Шоу". Он сказал: "Я вас понял". Взял альбом с образцами ткани, быстренько перелистал, показал мне кусок толстого, как для пальто, твида и спросил: "Вы это имеете в виду?" Я говорю: "Да". И он сшил. По сей день езжу в этих брюках куда-нибудь на север — они очень... горячие. И трубка у меня связана с литературой — Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ, а, может, Илья Эренбург, или Константин Симонов, или Жан-Поль Сартр… И напитки мои любимые — все эти кальвадосы, арманьяки, ромы, шнапсы, граппы и прочее — от Хемингуэя и Ремарка. А стиль в одежде пришел от киногероев Ива Монтана, Жана Габена… Все мы обязательно берем с кого-то пример".
(О ДЕТСТВЕ)
"Жили мы все вместе, в одной комнатке, в бараке. Помните у Высоцкого: "На 38 комнат всего одна уборная..." А у нас уборная была одна на девять бараков! Во дворе, без электричества. Можете представить, что такое ночью зимой, в 30-градусный мороз зайти в такое помещение?! Но ничего, жили… Спал я на полу, под столом, даже когда уже учился в старших классах. Холодно было, голодно. Хлеб — каравай граммов на шестьсот — иногда покупали у соседей. Ели всей семьей. Больше не могли себе позволить, очень дорого он стоил. В основном питались тыквой с молоком… Чего только не бывало в бараках: и ссорились, и ругались друг на друга, и песни вместе пели по праздникам, и дрались… Бесценный опыт я там приобрел по части драк. И один на один мог с кем-нибудь крепко сцепиться, и против нескольких пацанов выступать не боялся…"
(ПОЧЕМУ РЕШИЛ СТАТЬ РЕЖИССЕРОМ)
"Однажды увидел на улице, как снимается кино. Смотрю: знаменитые артисты — Людмила Хитяева, Сергей Лукьянов… На съемочной площадке суетится много людей: что-то переставляют, куда-то бегут, реквизит раскладывают, гримируют, свет устанавливают… И только один человек наблюдает за всем этим, расслабленно сидя в кресле. Ему чай приносят, что-то шепчут на ухо, а он благосклонно кивает головой. Я поинтересовался: "Кто это?" Мне сказали: "Марк Донской, режиссер". Я подумал: "Какая замечательная профессия!.. И вот уже 44 года минуло с той поры, как я тоже оказался в кресле на съемочной площадке — сижу, покуриваю трубку, мне приносят чай, что-то шепчут на ухо, а я киваю головой… Прекрасная работа..."
(О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ)
"Невозможно передать, как много значил для меня этот человек. День 25 июля 1980 года черной чертой разделил мою жизнь на две неравные части: "до" и "после". Та, что "до", освещена и освящена светлым образом Высоцкого… Он так хотел сниматься в фильме "Место встречи изменить нельзя", так нервничал — утвердят ли на роль?.. Первый день съемок совпал с днем рождения Марины Влади. Отмечали на даче нашего друга под Одессой. Вдруг Марина уводит меня в другую комнату и, чуть не плача, умоляет: "Снимай вместо Володи кого-нибудь другого, а его отпусти!" Заходит Высоцкий: "Пойми, мне так мало осталось, не могу я тратить год жизни на эту роль…" Какое же счастье для всех нас, что я тогда не согласился. Не сдался…"
(О ЖЕНАХ)
"Первую свою супругу я, можно сказать, украл со сцены Казанского драматического театра имени Качалова (Юнона Ильинична Карева сыграла в фильме "Место встречи изменить нельзя" Галину Желтовскую, вторую жену Груздева, героя Юрского. — Прим. ред.). В самую красивую женщину в городе не влюбиться было невозможно. Все и влюблялись. И я не стал исключением. Очень было лестно, что мне она ответила взаимностью. Мы сошлись, поженились, в 61-м году родили замечательного сына и пару лет жили счастливо. А потом я уехал в Москву, учиться во ВГИКе. Жена поехать со мной не могла. Зачем, куда? У нее театр, роли, а я студент, живу в общежитии. Так жизнь нас и развела. Постепенно и мне, и ей стало ясно, что дело катится к разводу. Прежние наши отношения разрушены — слишком уж надолго я оставил жену, а она, повторяю, необыкновенно красива, все мужчины города за ней ухаживали, и, разумеется, у нее появилась новая любовь... А с нынешней моей женой мы познакомились во время работы над фильмом "Вертикаль". Приехал я на студию из очередной экспедиции, зашел в монтажную, смотрю — входит симпатичная девушка с коробками пленки в руках. Поставила их на стол и вышла. Спрашиваю у монтажера: "Кто это?" — "Галя, — говорит, — наша новая монтажница". И я вдруг выдал: "Эта девушка будет моей женой!" До сих пор не знаю, в шутку я это сказал или серьезно, но факт остается фактом. Если мужчине нравится девушка, конечно, он прилагает усилия, чтобы самому ей понравиться, влюбить ее в себя. Естественно, я старался произвести на Галю впечатление. Всячески заинтересовывал, пытался обратить на себя ее внимание, стихи читал, приглашал куда-то, короче говоря, очаровывал всевозможными способами — а их, как известно, миллион. Но это было не целенаправленное завоевание, просто очень хотелось, чтобы она меня полюбила. Слава Богу, удалось. Поженились тихо, без всяких свадеб, и вот уже 44 года мы вместе… (Очень серьезно.) Предлагаю поднять тост за мою жену. Галя, за тебя, спасибо тебе за все!"
(О СТАРШЕМ СЫНЕ)
"Знаете, у меня отцовские чувства не сразу зародились, поскольку в детском периоде Сережки мы с ним почти не бывали вместе. Ну разве что иногда он приезжал к нам в Одессу на дачу, где мы сообща отдыхали. Сейчас у меня к нему гораздо больше нежности, чем раньше, да и ближе мы стали друг другу. А проблем между нами никогда не было. (Усмехнувшись.) Кроме творческих. Когда я однажды попытался покритиковать какую-то его работу, он мне сказал: "Ты что же думаешь, что являешься моим любимым режиссером?" Я спросил: "А кто же у тебя любимый?" — "Хуциев", — говорит. "Ну, тогда советуйся с Хуциевым. Обязательно надо с кем-то советоваться, у кого-то учиться..." Вот и все наши творческие проблемы. Сергей свое кино снимает, я — свое. Ему еще надо учиться снимать, а мне — стараться удержать планку".
(О ВЫСКАЗЫВАНИИ СЕРГЕЯ СТАНИСЛАВОВИЧА, ЧТО РЕЖИССЕРЫ ПОСЛЕ 60 ЛЕТ УЖЕ НЕ МОГУТ СОЗДАТЬ НИЧЕГО ТАЛАНТЛИВОГО)
"Должен сказать, я не слышал, чтобы он так говорил. Но если бы и услышал, ничуть не обиделся бы. Более того, перед началом съемок "Ворошиловского стрелка", а мне тогда было 62 года, я сам сказал то же самое. Причем всей съемочной группе. Собрал всех и обратился с речью приблизительно такого содержания: "По моим наблюдениям, все режиссеры после шестидесяти начинают страдать маразмом. Поэтому прошу любые хвалебные восклицания типа: "Ах, как вы прекрасно придумали! Это гениально, потрясающе!" — пресечь на корню. Приветствуется только критика и советы..." Такого же мнения я придерживаюсь и по сей день. Прекрасно отдаю себе отчет в том, что уже и мозги не те, и смелость не та, но при этом уверен: все равно я еще могу оставаться на коне. Потому что есть огромный опыт, и доскональное знание профессии, и литературный вкус, что, пожалуй, стоило бы поставить на первое место. Так что многим молодым режиссерам еще долго придется со мной соревноваться".
(О СВЕТЛАНЕ ХОДЧЕНКОВОЙ)
"Очень способная в профессии, фактурная — с прекрасной русской внешностью, с хорошей статью, с абсолютно нормальной фигурой. Могла бы быть великой актрисой, но… оказалась немножко неумненькой. Говорил ей: "Света, не вздумай стать такой, как все, не стремись в стадо! Стадных на актерском рынке — миллионы, а таких, как ты, — никого". И еще предупреждал: "Не снимайся в дерьмовых проектах, не иди с хорошей картины в дешевый сериал!" Не помогло. Что поделаешь, если мозгов у человека не хватает. Я успел еще снять ее в картине "Не хлебом единым" и все — дальше она начала бороться с природой, села на жесткую диету и добилась своего: сильно похудела и стала точь-в-точь как все. Не хватило ей терпения, захотелось побыстрее денег получить, квартиру купить. Понять, конечно, можно: жили они трудновато. Но, к сожалению, большой звезды из нее уже никак не получится. Жаль…"
("Семь дней", 14.03.11)