(О РАБОТЕ В КИНО)

«Я люблю работать. А кино - это бешеный труд. Даже не знаю, с чем его можно сравнить. Потому что, когда, например, шахтер в забое работает по 10 часов, он только руками работает. А в кино все задействовано. И нервы, и руки, и ноги, и силы душевные. И не по 10, а по 12 часов. Мы «Остров» сняли за 40 дней. Но счастье же в преодолении, а не когда сладко и сытно. Вот иногда некоторые старики вспоминают дни войны как самые счастливые моменты жизни. Потому что человек - Божье создание, а война - это жертва. Ты отдаешь свою жизнь за то, чтобы в твоей стране было тихо, за жизни других людей. И выше этого ничего нет».

(О СВОЕЙ РОЛИ В ФИЛЬМЕ «ЦАРЬ»)

«Иван Грозный не получился у меня. Что такое русский царь, понять очень трудно. Это когда одна поднятая бровь - и армии шли. Первый вариант сценария был очень страшен, настоящий триллер - с кровью, шутами. И вся наша компания боролась за то, чтобы можно было в кинотеатр пойти на этот фильм с детьми. Меня не устраивает там даже курица с отрубленной головой. Считаю, это слабая позиция. Как крик в воспитании ребенка».

(О ДРУГИХ СВОИХ РОЛЯХ)

«Вот отец Анатолий в «Острове» у меня получился, потому что я это знаю. По своему мелкому поводу - бросить курить или что-то еще - я так же валяюсь, плáчу и прошу. И мне это знакомо от и до. А «Такси-блюз» мне не нравится. Он фальшивый. Так люди не жили в то время, на мой взгляд. Это типичная голливудская «Золушка».

(О ФИЛЬМАХ, КОТОРЫЕ САМ СМОТРИТ)

«Новости я не смотрю, а смотрю DVD. Мы с женой очень тщательно выбираем фильмы, в основном снятые до 62-го года. Потому что в 62-м произошла так называемая сексуальная революция, и ровно с этого периода прекращается всякая благородная тематика на киноэкране и начинаются: ляжки, сиськи, мясо, насилие. Идея другая в кинематографе стала преобладать. Ушло чистое, нравственное кино, старые вестерны, посмотрев которые хочется плакать. И актеры помельчали, за исключением таких, с которыми уже ничего не сделаешь, их только убить, - Жан Габен, Лино Вентура, Стив Маккуин. Годар и Бергман - умнейшие ребята. Но зачем эти талантливые люди тащат свою неразбериху на экран? Посмотрите удивительно снятый бергмановский «Ритуал». После него повеситься хочется. Зачем снимать такое кино и тратить такие бабки? Нужно так, чтобы как у Пушкина: «И чувства добрые я лирой пробуждал».

(О НАРОДЕ)

«Был случай недавно. Женщина вышла с собачкой погулять, а муж из окна увидел, как на нее четверо хулиганов напали. Взял ружье с резиновыми пулями, выскочил - ба-бах-ба-бах. Одному в глаз попал. И ни одна сволочь из тех, что из окна все видели, не подписала ничего в его защиту. А хулиганы дали показания, и мужику влепили 12 лет. Защищал свою жену. Никого не убил. Иногда надо и в зубы дать. Если хам в троллейбусе обижает женщину. Конечно, в зубы. Тут же. Чем сильнее, тем лучше. Если тебя обижают - нет. Тогда правую подставь. А если другого - слабого, бессильного, - то всю кровь отдай.

Народ наш не становится хуже. Народ всегда одинаковый. Что, в 37-м году много было тех, что подписывали бумаги в защиту кого-то? Нет. Как говорил Николай Гоголь: «Общество складывается из единиц». Поэтому не надо рассуждать про народ. Лучше про себя. Спаси себя, и хватит с тебя - старая русская установка. И до четырех лет что-то постараться успеть вложить в детей. Только личным примером. После четырех воспитание заканчивается. Можно только подправить».

(О ВЕРЕ)

«Слава Богу, что в 45 лет я к вере пришел и хоть что-то стал понимать в жизни.  Я верю, что есть жизнь после смерти - реальная, настоящая. Как ребеночек 9 месяцев сидит в утробе матери вниз головой и думает: вот это и есть жизнь. Выскочил, а тут - леса, поля, огороды. Так и мы все - думаем, что это и есть окончательная жизнь. Надо жить каждый день так, как последний. Потому что там нет возможности ничего исправить. И не потому, что Создатель злой. Потому что там тела нет, значит, и воли нет. Воля, она же в теле. Христианство - это не букварь, где все написано. Нет, надо читать Евангелие, верить Христу и суропить башкой».

(О ЛЮБВИ)

«Я видел много счастливых лиц на своих выступлениях. Если мы не сольемся в экстазе, а в любви соединимся со зрителем - вот где созидающая сила. Когда я вам, а вы - мне. Остальное все мимо. Любовь - это не чувство, а добродетель. Деланье добра. У тебя своих дел полно, а ты взял и поехал. Или у тебя попросили рубашку - отдай и верхнюю одежду. Любовь - это жертва, а не вздохи на скамейке. К старухе в метро не надо пылать африканской страстью. Надо просто уступить ей место. Был случай - иду, а у меня денег нету, а подать надо, человек на улице сидит больной, бледный. Я подошел к нему, спокойнейшим образом поднял его, обнял и сказал: «Брат, прости, у меня ни копейки нет, но я тебя чрезвычайно уважаю, люблю и буду помнить всю свою жизнь». У него слезы потекли. И у меня. И мы расстались. Двое. Уязвимых. Я уже в геройском виде, в этих кинофильмах, а он - вот здесь. Но мы братья по уязвимости».

(О ПЛАНАХ НА БУДУЩЕЕ)

«Что я планирую дальше? Жить планирую. А потом умирать».

(«Аргументы и факты», 15.04.11)