(ОБ ОТНОШЕНИИ К НЕМУ В РОССИИ)

«У меня всегда было ощущение, и со временем оно все более основательно закрепляется, что я живу на родине, как на острове. Без всякого сомнения, я отношусь к тем людям, которые у себя на родине не очень-то и нужны».

(О НЕПОНИМАНИИ ЕГО ЛЮДЬМИ)

«Таких, как я, не обязательно должны понимать. Но это естественно, когда труд художественного автора все же востребован. Ненормально, когда он не востребован. Но это проблема автора, а не общества».

(О ПРИЗНАНИИ ЕГО В ДРУГИХ СТРАНАХ)

«Мир все же большой и Россией не исчерпывается - разный уровень культуры общества в разных странах. С перестройкой общий уровень культуры в России обрушился. Поэтому тем, кто живет искусством, стало тяжелее. Их взаимоотношения с аудиторией стали сложнее».

(ПОЧЕМУ ЕГО МОЛОДЫЕ КОЛЛЕГИ НЕ УЧАСТВУЮТ В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ)

«Мне сложно объяснять поведение коллег, тем более молодых. Но возраст в данном случае не имеет значения. Существовать в общественном поле или отсутствовать - это выбор каждого. Здесь есть три позиции. Первая - исчезнуть и не быть. Вторая - бороться, участвовать на стороне разумного и рационального поведения. Третья - всесторонне и безоглядно поддерживать решения властей. Поэтому и существуют три группы, они есть и в Москве, и в Петербурге. Особенно заметно разделение в этих двух городах, потому что кроме них, по сути, в России ничего нет, если говорить прямо. Москва определяет все. Петербург глубоко провинциален, ситуация в нем мало что определяет в политике страны и общественном мнении России. Город крайне слабый в экономическом отношении, бедный. Вероятно, поведение гражданина объясняется и темпераментом человека, степенью понимания им ситуации, чистотой помыслов. Если художественный автор предполагает, что не надо противодействовать деградации общества, то, на мой взгляд, у этого автора большие проблемы с совестью».

(О ДРУЖБЕ С БОРИСОМ ЕЛЬЦИНЫМ)

«Я не скрываю, что у меня с Ельциным были очень близкие отношения - человеческие, доверительные. Мои точка зрения и позиция, высказываемые по разным проблемам, не могли оказывать радикального влияния на президента Ельцина. Влияние других людей было несопоставимо сильнее. И сегодня я уверен, что не было в России руководителя, адекватного сложившимся и возникавшим проблемам. Ни специалисты, ни элита экономическая, ни народ не были готовы к новому времени. Ситуация была настолько сложной, что тяжелых ошибок было не избежать. К сожалению».

(О МЕНЕДЖЕРАХ)

«Я не знаю, чем занимаются люди в этих бесконечных бизнес-центрах. Я знаю, что процветает торговля, посредничество и всякого рода промежуточная деятельность. Руководитель крупнейшего банка Петербурга сказал мне: "У нас тяжелейшее положение в стране. Деньги делают деньги. Классическая формула "товар-деньги-товар" не работает. Мы крутим деньги, не можем найти ни одного серьезного инвестиционного проекта". Это реальность. Можно произносить любые политические лозунги, но никуда не деться от проблемы качества человеческого труда, качества человеческой жизни».

(БОИТСЯ ЛИ ВЛАСТЬ УСЛЫШАТЬ ПРАВДУ)

«Не то, что правду… Какую правду мы ждем от президента, премьер-министра, губернатора? Все всё прекрасно знают. Назовите мне ту правду, которую должен знать премьер-министр, или ту, о которой не сказал Медведев».

(О ВНЕСЕНИИ ЕГО В «ЧЕРНЫЙ СПИСОК» НА ТВ)

«Я не фигура для федеральных каналов. Мои фильмы не разрешено показывать даже по "России". Сколько мы ни предлагали показать мои фильмы, даже "Блокадную книгу", не взял ни один федеральный канал для показа. Ни один!»

(ПЛАНИРУЕТ ЛИ УЕЗЖАТЬ ИЗ СТРАНЫ)

«Нет! Но если меня лишат возможности работать в стране, буду вынужден уехать. Надо работать, если у меня еще есть силы на это».

(О КРИТИКЕ ЕГО ФИЛЬМА «МОЛОХ»)

«Я могу задать этим странным людям встречный вопрос: они думают, что Гитлер занесен к нам с Луны? И он, и нацизм порождены людьми. Просто так относиться к Гитлеру нельзя. В свое время за него проголосовали миллионы его соотечественников. И это случилось в Германии, которая долгое время была опорой для мировой культуры. Это как в больнице. Вы врач, вам привозят больного человека, но вы узнаете, что он мерзавец. Лечить его все равно надо. Поставить диагноз и лечить, пусть его потом осудят люди и бог. Искусство не является судьей. Я не прокурор».

(ПОЧЕМУ НЕ РАБОТАЕТ С ПОПУЛЯРНЫМИ АКТЕРАМИ)

«Примером для меня является литература. Можно ли себе представить, чтобы писатель Толстой брал напрокат для создания своего художественного образа персонажей у Чехова или Достоевского? Или Достоевский использовал, что было у Салтыкова-Щедрина? Персонаж, который существует на экране, - это отдельная самость, отдельная человеческая натура, которая должна быть неповторимой. В каждом фильме - свои персонажи, свои лица, свои характеры. Если это художественное произведение, оно должно быть самостоятельным. Есть много русских театральных актеров, к которым я отношусь с огромным уважением. Но, скорее всего, никогда не буду их снимать, потому что на них есть короста уже сделанного. Они бесконечно повторяют то, что уже делали. Они являются просто матрицами для каких-то усилий режиссеров. Например, все, кто пытался снимать Солоницына, получали в своих картинах матрицы Тарковского. Он не смог снять ее с себя. Режиссеры не знали, что им делать с бедным Солоницыным, потому что влияние Тарковского было так велико на него, что он в фильмах смотрелся, как вставленная фигура. Для меня важнее не актерская способность человека, а его личностное своеобразие. Его личность даже важнее его мастерства. Евстигнеев был как личность выше, чем актер. Леонов был грандиозной личностью и только потом актером. Великий товстоноговский актер Евгений Лебедев как личность был совершенно грандиозен и только потом актером-гением. Известные американские актеры, их немного (может, пять-шесть человек), - тоже личности, а уж потом актеры. Быть личностью с актерским дарованием - это божий подарок, он дается единицам».

(О КРИТЕРИИ ОБЩЕНИЯ С ЛЮДЬМИ)

«Я человек не жестокий и многое могу простить человеку. Наверное, даже предательство. На "Ленфильме" есть люди, которые писали на меня доносы в советское время. Я видел эти записки. Эти люди и сейчас работают. Думаю, что они не знают, что мне все известно. Бог им судья. Для меня важно, чтобы у человека были душевные качества. Но если вижу, что он талантлив, но при этом подлец подлецом, то от меня никогда не дождется помощи. В общем-то, в профессиональной среде у меня очень мало контактов. У меня самые близкие друзья не из кинематографа, и они, наверное, даже не очень понимают, чем я вообще занимаюсь. Мне с ними легко общаться. Потому что кино меня не интересует в той степени, как это может показаться. Я не фанатик кино. Я читатель, слушатель, люблю музеи, живопись, механизмы. Генетически и по характеру я не кинематографический человек. Поэтому не имею никакого влияния в киноиндустрии и не очень уютно чувствую себя в русском кино. У меня вообще нет чувства, что я часть русского кино. Я понимаю, что в русском кино меня не любят. Почему-то».

(«Новые известия», 14.06.11)