(О СКАЧКАХ)

«Я заглядывал на ипподром, у мхатовских актеров это было в моде. Но меня быстро отучили. Однажды в гостях увидел женщину, которая играла на бегах профессионально. Вывалила из сумки на стол гору билетов. Рассказала, как платит наездникам, как делаются заезды, - и мне стало неинтересно. А добил приятель, который участвовал в любительских заездах. Рассказал, что есть один неподкупный наездник - Ротомский. Никто к нему не совался. А многие… Уследить невозможно, лошадь чутко реагирует на поводья, достаточно едва натянуть. Если передернешь - идет галопом, а не рысью. И с ипподромом я завязал».

(О СВОЕМ ОТНОШЕНИИ К ФУТБОЛУ)

«Нынче у меня к футболу сложное отношение - как раз из-за этого. Хотя приоткрыли мне глаза давно, на базе "Нефтчи". В Баку играл спектакль, в самом начале подвернул ногу - как позже выяснилось, сломал… Доиграл, у меня была главная роль. Нога раздулась - в антракте приезжала "скорая" и замораживала. В зале сидел доктор "Нефтчи", и я решил - кто лучше знает спортивную травму, чем врач футбольной команды? Несколько дней мотался к нему на базу. "Нефтчи" предстоял матч, а шли они шатко. Должны были вылететь. И вот сидит со мной в медпункте один из игроков. Спрашиваю: "Завтра тяжело придется?" - "Нет, - отвечает он. - Судит такой-то. Значит, все будет в порядке". До этого я чисто относился к футболу, ни о каких договорняках не слышал. "Спартак"-то такими делами не занимался. Разве можно представить, что Николай Петрович начнет с кем-то расписывать очки? Или работать с судьями? А у Бескова вообще был пунктик - ему все время казалось, что сдают игры. Мне Гаврилов как-то жаловался: "Не представляю, почему ему это в голову пришло. Разубедить никто не может".

(О ВЛИЯНИИ СЕРИАЛОВ НА МОЛОДЫХ АРТИСТОВ)

«Сериалы от них ничего не требуют. Каждый день - серия, приходит популярность, какие-то деньги… Теряет квалификацию».

(О ЗВЕЗДНОЙ БОЛЕЗНИ)

«У меня ее не было. Никогда не считал себя великим артистом и не вел себя высокомерно. Могу быть резким - но это другое дело, не от звездности».

(О КОННОМ СПОРТЕ)

«Я занимался конным спортом, у меня второй разряд. Мы приходили в конюшню в понедельник к 6 утра. По воскресеньям лошади отдыхали. У меня была прекрасная кобыла Трель. В прошлом чемпионка Союза, очень спортивная - но потом сошла, и ее отдали нам, "чайникам". Тренировала нас Нина Павловна Соколова. Неподалеку всегда находился тренер Ващенко, чемпион по рубке лозы. Настоящий казак - и, естественно, к Соколовой относился презрительно. И вот когда Соколова заболела, этот казак раздал нам жутких лошадей. Специально. У некоторых на деннике выведено красной тушью: "лошадь строгая". Это значит - бьет копытом и кусает. Мне такой конь достался. По имени Бурукбайтал. Как я намучился! Боялся к нему подойти - черт знает, что выкинет. Чтоб лошадь заседлать, надо залезть ей под пузо. Затянуть подпруги. А лошадь хитрая, работать не хочет - и раздувает живот. Надо шлепнуть по животу, туго затянуть - иначе свалишься на ходу. Потом-то она воздух выпустит - седло будет болтаться. Я к своей лошади приходил - мог под пузо залезть. Осторожно переступала ногами, косилась - только чтоб меня не задеть. Лезла в карман за сахаром. И вдруг передо мной этот черт. Набрал у ребят сахара, левой рукой ему даю - а правой закидываю седло. Он кусок - хру-м-м! - и смотрит со злобой. Весь сахар скормил. Как заседлал - не помню. Но проехал, как ни странно, нормально».

(О ПРИЧИНАХ НЕУСПЕХА ФИЛЬМА «ЖРЕБИЙ»)

«Потому что фильм плохой. Хоть сценарий Нилин и Марьямов написали чудный. Они действительно знали хоккей. А я на съемках познакомился с Харламовым, Петровым и Михайловым. Из-за них в этот фильм и попал. Женщины-редакторы ворчали: "Кваша интеллигентный - как будет играть хоккеиста?!" Нилин с Марьямовым показали мои кинопробы хоккеистам - и те дружно указали на меня: "Вот этот - точно хоккеист".

(КТО ИЗ АРТИСТОВ ХОРОШО ИГРАЛ В ФУТБОЛ)

«Коля Озеров. Мы работали вместе во МХАТе. Очень хороший человек - вечно за всех хлопотал. Зимних кортов в Москве почти не было, и он тренировался на чердаке знаменитого Дома на набережной. Там играли в теннис большие начальники. Помню, старый актер Чабан никак не мог получить звание, так Коля переговорил - и, пожалуйста, все сбылось. Сам никогда не хвастался, я узнавал от кого-то».

(У КОГО ИЗ СПОРТСМЕНОВ ЕСТЬ АКТЕРСКИЕ ЗАДАТКИ)

«У многих. Если человек талантлив в спорте, - пусть он необразованный - за счет таланта что-то улавливает. Но есть другие случаи. Один игрок нынешней сборной был на нашем спектакле. После подошел познакомиться. Очень мне не понравился разговор. Парень оказался темным. Не намного лучше развит, чем хоккеисты 70-х. Но до чего самоуверенный! Те хоть стеснялись своей темноты - а этот, наоборот, бравирует. Про один спектакль сказал: "Этот еще ничего, а вот "Три сестры" - скука. Я, конечно, этой вещицы не читал - но ужас…" Чувствую - он гордится тем, что не читал. И не будет».

(О НЕЛЕПЫХ СИТУАЦИЯХ ВО ВРЕМЯ СПЕКТАКЛЕЙ)

«Однажды из зала на сцену выскочила какая-то умалишенная. Орала, жестикулировала. Мы замерли. Тут из-за кулис появился Сева Давыдов, помощник режиссера. В белом халате, который надел, чтоб утеплиться. Это еще в старом здании на Маяковке. Там дуло изо всех щелей, зимой было дико холодно. А у женщины, видимо, сработал на халат рефлекс. Она сразу притихла, Сева взял ее за руку и увел со сцены. Потом на "скорой" отправили в психиатрическую клинику… Бывали моменты, когда я забывал текст. Жуткое состояние. Если спектакль в прозе - еще ничего. Можно своими словами что-то сказать. А вот когда в стихах - кошмар. Помню, ставил я "Сирано де Бержерак". Затем обстоятельства сложились так, что войти в спектакль в качестве режиссера попросил Ефремова. Ему не нравилось, как Миша Козаков играет Сирано. Вскоре после премьеры говорит: "Давай-ка, вводись на роль Сирано. Миша не годится. А ты всю пьесу уже наизусть вызубрил". Как режиссер, я действительно знал ее наизусть, мог любому подсказать реплику. Но знать свою роль - это совсем другое. Актер и режиссер по-разному запоминают. В итоге я вечно забывал какое-то слово или строчку в стихах. Но выкручивались».

(О ТОМ, КАК ЕГО С ГАФТОМ НЕ ВЫПУСТИЛИ ЗА ГРАНИЦУ)

«Это были не просто гастроли - первое приглашение в капстрану! В Швецию и Норвегию. Прежде "Современник" посылали лишь в страны народной демократии - ГДР, Болгарию, Чехословакию. И вот наконец-то появился шанс увидеть что-то еще. Но Гале Волчек велели найти замену Гафту и мне. Марк Захаров в такой же ситуации ввел на роль Абдулова другого актера. Саша остался в Москве, а "Ленком" отправился за границу. И здесь можно было придумать массу отговорок. Но Галя собрала всю труппу и сказала: "Понимаю, как вы мечтали о поездке. Двух наших товарищей не пускают. Давайте вместе решим, что будем делать". И весь театр проголосовал за то, чтоб никуда не ехать! Все без исключения! Такой был коллектив. Скажу больше. Если б кто-то колебался - вот тогда я бы удивился. Позже выяснилось, из-за чего нас с Валей завернули. На Гафта накатала письмо бывшая жена, с которой они давным-давно расстались. Валя снимался в советско-шведском фильме, и она написала: мол, Гафт хочет поехать в Швецию и там остаться. Я же оказался невыездным после того, как общался в Париже с Викой Некрасовым. Виктором Платоновичем, который написал первую и самую честную книгу о войне - "В окопах Сталинграда". Мы дружили».

(ОБ АНДРЕЕ МИРОНОВЕ)

«С Андрюшей я дружил, мы частенько отдыхали в Ялте в актерском Доме творчества. Там был корт. К вечеру народ подтягивался, приходилось долго ждать своей очереди. А Миронов был склонен к полноте и, чтоб сбросить вес, шел на корт в самое пекло. Да еще в шерстяном костюме. И слезно уговаривал меня сыграть с ним, потому что больше никому в жару делать это не хотелось… Знаете, ребята, старость - паршивая штука еще и потому, что уходят друзья. У меня их было много. В этом смысле я счастливый человек. Тот же Андрюша иногда даже ревновал: "Как легко ты влюбляешься в людей! Опять у тебя появился новый друг!" Но вскоре он становился и его другом. А теперь не осталось никого».

(«Спорт-экспресс», 05.08.11)