НИКОЛАЙ ФОМЕНКО: «В школе я отличником не был. Дневник вечно "краснел" двойками и замечаниями. Но на самом деле я не хулиганил, а хотел, как лучше. Однажды вбегаю в класс уже после звонка и вижу, что все наши передвигают шкаф - метра два с половиной высотой. Я, естественно, бросился поддерживать, а в этот момент кто-то закричал: "Атас, завуч идет!" Все рванули к партам, и когда она вошла, со шкафом остался один я. Конечно, не удержал его и уронил! К счастью, было это возле двери, поэтому шкаф просто застрял в дверном проеме и не придавил ее. А в моем дневнике появилась историческая запись: "Тов. родители! Ваш сын уронил на завуча шкаф. Завуч".

АЛЕКСЕЙ ГЛЫЗИН: «Я был хулиганистым ребенком. Дневник мой пестрел замечаниями, а в пятом классе меня даже поставили в милиции на учет по делам несовершеннолетних за то, что я оказался замешан в ножевой драке. Хотя, как потом разобрались, виноват я не был, но из пионеров меня все равно исключили. Я целую неделю очень сильно переживал по этому поводу, даже плакал!»

СЕРГЕЙ БЕЛИКОВ: «Одной учительнице нашей школы пришло письмо с ругательствами и карикатурой - видимо, настолько ее не любили. Но самое чудовищное, что это дело приписали мне, хотя я был хорошим учеником и никакого отношения к анонимке не имел. Однако совет пионерской дружины провел какую-то свою "экспертизу" и вынес заключение, что письмо написано якобы моим почерком. Это обвинение я с себя смыть так и не смог, и всю школьную жизнь проходил некомсомольцем».

ОЛЕГ ГАЗМАНОВ: «Я драчуном был, и курил, и учился не ахти как. Продолжались эти "подвиги" до тех пор, пока я не стал заниматься спортивной гимнастикой. Однажды тренер, узнав об очередной моей проделке, подозвал меня и сказал: "Еще раз увижу, что ты закурил, можешь в зал больше не приходить". С тех пор я не пью и не курю. А когда как-то раз моя мама пожаловалась, что я стал плохо учиться, тренер на месяц отстранил меня от занятий и не разрешил появляться, пока я не исправил все тройки». 

МАРИНА ХЛЕБНИКОВА: «Когда 1 сентября мне нужно было идти уже во второй класс, я проснулась в пять часов утра, оделась, разбудила маму и, сказав ей, что мне пора в школу, взяла букет и убежала, боясь опоздать: ведь на часах минутная стрелка приближалась к двенадцати, а вот который час на самом деле, я как-то упустила из виду. Ровно в шесть утра я была на пустынном школьном дворе, но возвращаться домой не стала и победно смотрела на тех, кто подходил к 7:30 в надежде быть первыми. Я стояла  на линейке, посвященной первому сентября, зажав в руке букет астр, и вглядывалась в дальний ряд "дяденек" и "тётенек" - старшеклассников. В тот момент мне казалось, что я никогда, никогда не буду стоять на той стороне школьного двора, и вся моя жизнь так и пройдет в младшей школе. Но время ускорило свой бег, и уже в девятом классе, будучи солисткой школьного ансамбля, я задорно распевала в этот день со сцены: "Учат в школе, учат в школе…" для бестолковых первоклассников. Тогда я первый раз почувствовала себя звездой».

ФИЛИПП КИРКОРОВ: «Уже в начальной школе я хотел быть первым, как-то выделяться, и у меня были почти все пятерки.  Хотя школу я не очень любил, и сейчас она стерлась у меня из памяти. И школа, и училище - это не лучшие дни моей жизни. Я чувствовал себя среди сверстников инородным телом, мне были чужды их интересы и проблемы. Это происходило, видимо, оттого, что я много общался с родителями и их друзьями, коллегами-артистами. В доме бывало много интересных людей, и из школы, после уроков, я старался поскорее уйти домой, зная, что меня может ждать новая интересная встреча. По этим же причинам одноклассникам было так же неинтересно со мной. Где-то классе в восьмом я узнал, что существуют золотые медали, и поставил себе цель - получить такую медаль. И получил!»

(«Комсомольская правда», 01.09.11)