Thankyou.ru. Релиз диска состоялся в октябре.

«Горностай» рекламируется в сети как «супергруппа Лагутенко и Шевчука», в чем, конечно, содержится существенный элемент жульничества. Наверняка ведь кто-то (не думаю, что многие, но все-таки) заподозрит за этим брендом загадочный тандем мяукающего Ильи Игоревича и бескомпромиссно-хриплого Юры-музыканта. А было бы интересно, кстати… но не будем отвлекаться. На самом деле Шевчука зовут Павел (по его собственной версии, Павло), и он известен – в узких кругах – по сотрудничеству с Лагутенко в качестве саунд-продюсера. Два с половиной года назад проект Павла Шевчука «Зурбаган» выпустил мелодичный, трогательный и беззащитный альбом «Эхо», который мало кто заметил. Достаточно ли этого, чтобы считать «Горностая» «супергруппой», каждый решит самостоятельно.

Интернет-дебют «нового проекта Ильи Лагутенко» состоялся в мае, когда был выложен клип на «Песню техника», где мелодия заметно уступала видеоряду. После этого «Горностай» залег на дно, чтобы выскочить с полнометражным дебютом в октябре. К слову, кажущееся более чем удачным имя проекта тоже нуждается в объяснении. В окрестностях Владивостока много живописных мест, названия которых Илья Лагутенко последовательно прославляет: например, Шамора. Горностай – из той же оперы, это бухта и одновременно городская свалка. И «юркий пушистый хитрец», добавляет «не тот Шевчук».

Такой вот проект: Шевчук - не тот, название – не в честь зверька, а в честь помойки, и все объяснения на тему взаимоотношений «Мумий Тролля» и «Горностая» ничего не объясняют, а наоборот морочат голову. Самое очевидное – что в «Горностае» Илья Лагутенко может позволить себе разрушить любые рамки, которых придерживается «на основной работе». Вместе с тем каждая вторая песня «Воздуха свободы» будто подчеркивает собственную необязательность – легкомысленной ли аранжировкой, неряшливым ли текстом, самопародийным ли вокалом. Большинство треков не казались бы неуместными и на синглах «Мумий Тролля» - но, пожалуй, лишь в качестве би-сайдов.

Лагутенко-Шевчук то берутся за псевдосоциальщину («КапКапКап»), то дикими голосами орут какую-то дичь под расстроенную акустическую гитару («Полночь – нет никого»), то иронично высказываются о взаимоотношении полов («Сука», «Бархатный сезон») или образе жизни музыкантов («Рокмэны») – но решительно всё бросают на полпути, вышучивают (причем не столько словесно, сколько аранжировочно; Лагутенко моментами вполне удачно прикидывается «кассетным мальчиком» из собственной ранней песни), закрывают скобку на самом интересном месте.

В итоге ощущения от «Воздуха свободы» остаются дискретными – будто тебе то пихают этот воздух с кислородной маской, то перекрывают дыхание. Запоминаются какие-то беспорядочные куски, фрагменты, в основном максимально дикие. «Убиваешь журналиста, режешь кавказца, топчешь футболиста – все это убийство», - с бесстрастностью Василия Шумова витийствует Лагутенко в «КапКапКап», а в «Суке» и «Девочке с другого города» (записанной при участии «Гриши Урганта») вдруг обрушивается на слушателя близкой к максимальной хитовостью рефренов. Весьма сложно будет выбросить из головы также фразу «Новый год грустный, оливье такой невкусный» («Оливье»), заманчивый сюжет бесстыжего диско-шлягера «Когда девочки стали дикими» и  «Песню Алисы», написанную, кажется, от лица пирожка.

Алексей Мажаев, InterMedia