(КАК УДАЛОСЬ ТАК БЫСТРО ВОССТАНОВИТЬСЯ ПОСЛЕ ИНСУЛЬТА)

«Было бы трудно, я б из дома не выходил. А так я даже покатился в тур по стране. Лучшее лекарство для меня — работа. Я только этого и ждал, пока лежал в больнице. Так получилось, что та концертная программа, которую я готовил в 2010 году и должен был показать зрителям в феврале 2011-го, сорвалась. Я попал на больничную койку. Но даже там мне не терпелось побыстрее выйти к зрителю. Мечтал скорее начать подготовку новой программы. Значит, надо работать, работать и еще раз работать, как завещал великий Ленин (смеется). Знаете, какое ощущение, когда открывается занавес? Счастье, полет – и никаких болячек».

(ПРАВДА ЛИ, ЧТО ТЕПЕРЬ ЧАСТЬ ПРОГРАММЫ ИСПОЛНЯЕТ ПОД ФОНОГРАММУ)

«Пока стараюсь синтезировать выступления. Так что несколько песен проходит под фонограмму».

(ПОМЕНЯЛСЯ ЛИ ЕГО ЗРИТЕЛЬ ПОСЛЕ БОЛЕЗНИ)

«Наверное, на меня пока ходят с любопытством, но зрители хотят видеть меня тем, какой я был и есть — хороший, веселый, благополучный, запоминающийся».

(О КАЙФЕ)

«Кайф представляется мне неким замечательным ощущением. Это и атмосфера, и приятные люди вокруг, от которых я получаю удовольствие и заряжаюсь позитивной энергией».

(ВОЗМОЖНА ЛИ ДРУЖБА В ШОУ-БИЗНЕСЕ)

«У меня друзей нет, кроме Иосифа Кобзона, Аллы Пугачевой, Лены Буйновой, Галины Романовской, Ады Тодд, Игоря Крутого. Также есть те ребята, которые у меня работают: мой директор Сережа Горох, мы вместе уже 20 лет, Альгис Онищукас. Они меня поддержали, когда я все-таки решил выйти на сцену. Эти ребята – мои самые первые друзья, без которых не вижу своей жизни. Они больше, чем друзья – это моя семья. Те три месяца, что я лечился и не мог быть на сцене, для меня были испытанием. И все это время я готовился к концерту. Сначала мысленно. Мысленно репетировал от появления на публике до самого последнего па в номере. И это было очень сложно. Дружба в нашем цеху невозможна. А такие, как Иосиф Кобзон, его жена Нелли, как Алла Пугачева, исключение. Таких у нас больше нет. Они готовы прийти на помощь по первому зову. Иосиф Кобзон – настоящий мужик, человек порядочный, по-доброму относящийся к людям. За это его и любят. Кто-то даже называет папой. А Аллу Пугачеву я называю мамой. Она с Максимом Галкиным одной из первых приехала ко мне в больницу. Котлетки собственного приготовления мне привозила в больницу. А потом Максима Галкина отправила из палаты, и мы с ней час тет-а-тет общались. Учила меня жизни».

(РЕВНУЕТ ЛИ ПУГАЧЕВУ)

«Ревную. Мы знаем друг друга 36 лет. И я ее очень люблю. Скажу вам такую вещь: все, кто любит Аллу Пугачеву, любят ее искренне, по-настоящему».

(О ПЕРВОЙ ВСТРЕЧЕ С ПУГАЧЕВОЙ)

«Это было в 1975 году. Мы встретились в ресторане города Каунаса. Я на тот момент там жил и работал в Каунасском государственном музыкальном театре. А Алла Пугачева приехала популярная, очень красивая. Пришла в первый в Союзе ночной клуб «Орбита», где я подрабатывал. Я подошел и признался ей в любви».

(КАК ОТНОСИТСЯ К ПАРОДИЯМ НА СЕБЯ МАКСИМА ГАЛКИНА)

«Это мне очень лестно и нисколько не обижает. Максим свои номера всегда наполняет музыкой и делает это с большим вкусом. Прежде чем рассказывать обо мне со сцены, он всегда звонит и спрашивает, не против ли я. Абсолютно его в этом поддерживаю и даже сам подкидываю идеи шуток по поводу себя».

(ОБ ИНТЕРНЕТЕ)

«У меня есть свой блог. Вот сейчас я уже вторые сутки грущу. У меня беда. Дело в том, что сломался компьютер и я не могу общаться со своими поклонниками и друзьями. Вторые сутки жду мастеров. Я испытываю потребность в общении со своими поклонниками. Мне пишут разные люди. Знаете, какое самое трогательное письмо я получил? «Я хочу, чтобы ты выздоровел во что бы то ни стало». Просто, казалось бы. Но именно оно мне врезалось в голову. И я выздоровел. Несмотря на свое прошлое, на то, что случилось со мной, я забываю о себе. А о сцене – наоборот. Всё выкладываю ей. Сцена — любовь моя и жизнь моя».

(ЧЕГО ЕМУ НЕ ХВАТАЕТ В ЖИЗНИ)

«Мне не хватает... как это сказать... общества. Не люблю находиться один. Мне тяжело без общения. Люблю, когда ко мне приходят люди, когда зритель ходит на мои спектакли. Я готов показать ему все самое лучшее из моего репертуара».

(О ПРОДАЖЕ ДОМА, КОТОРЫЙ ОН МНОГО ЛЕТ СТРОИЛ)

«Очень рад, что наконец продал. Потому что он мне мешал своими габаритами. За ним надо ухаживать. Потом, он хоть и находится рядом с Москвой – в Барвихе, но добираться туда очень сложно. Сплошные пробки. Чтобы доехать до квартиры в центре города, я тратил на дорогу четыре с половиной часа. А из аэропорта – три часа. И когда  продал наконец этот дом, пресса ухватилась за эту новость. Написали, что меня обманули при продаже. Это все слухи и домыслы. Но никто не знает, что он был выставлен на продажу уже три года назад. Его никак не могли продать. И так случилось, что именно сейчас нашелся покупатель. Я не хочу иметь дом, мне достаточно квартиры. Счастье не в замках. Главное, чтобы человек был здоров. Ведь тебя любят не больного, а праздничного».

(ВИДЕЛ ЛИ БОГА, КОГДА ЛЕЖАЛ В КОМЕ)

«Видел. Правда, только очертания. Похож на меня. Такой же стройный, красивый, молодой, обаятельный. Бог не старенький».

(ЧТО СКАЗАЛ ЕМУ БОГ)

«Что я умру в 87 лет».

(О ЛЮДЯХ)

«Люди не разные. Просто мы относимся к людям плохо. Относись к другому хорошо, и к тебе добро вернется. Живи прописными истинами, и все в твоей жизни будет хорошо».

(ЧТО БЫ СДЕЛАЛ, ЕСЛИ БЫ У НЕГО БЫЛ ШАНС ИЗМЕНИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ)

«Я бы вернулся назад в Литву. Хочу, чтобы жизнь моя протекала в Каунасе или в Вильнюсе. Я бы работал садовником в каком-нибудь ботаническом саду. Обожаю природу. А возможно, стал бы дипломатом. Я знаю несколько языков: итальянский, французский, литовский, польский. Я бы мечтал работать литовским дипломатом в России. Мне кажется, я бы сослужил хорошую службу».

(ССОРИЛСЯ ЛИ С ГУРЧЕНКО)

«Нет, что вы! Это журналисты раздули «трагедию» из-за ерунды. Мы работали вместе с Людмилой Гурченко тур по Америке. Успешно гастролировали, всегда перед выступлением обсуждали последовательность песен. А в один вечер была суета, много народу, ко мне приехали друзья. Мы на ходу обсудили программу, и Людмила Гурченко забыла упомянуть песню «Пиджак в клеточку». Звукорежиссер не поставил ее, и Людмила Гурченко жутко напряглась, когда не услышала нужную фонограмму. Людмила Гурченко сильно обиделась, что без ее ведома убрали песню из концерта, и уехала. Но длилась эта обида недолго. Людмила Марковна поняла, что моей вины в том нет, и мы снова стали общаться с ней.

Когда Людмила Гурченко умерла, я лежал в больнице. Это ужасная трагедия, я очень переживал. 12 ноября ей бы исполнилось 76. Я ездил в этот день на кладбище. Она, конечно же, меня простила, но мне очень жаль, что я не успел услышать ее голос».

(О БОРИСЕ КРАСНОВЕ)

«Я за него очень переживаю. Борис Краснов делал мне не одну постановку. Мы с Сергеем ходили к нему, но нас не пустили в больницу. Там никого не пускали... Не будем о грустном».

(О СВОЕМ ОБРУЧЕНИИ НА ОДНОМ ИЗ КОНЦЕРТОВ)

«Было дело в Днепропетровске. Программа называлась «Танец в белом». Вдруг на сцену вышла женщина в белом подвенечном платье с цветами. Подошла ко мне, схватила за руку и надела кольцо на палец. «Теперь ты мой навеки», – сказала она. Пришлось ответить: «Я вас не знаю, но согласен!» Экспромт. Весело было. Все поздравляли».

(«Собеседник», 19.01.12)