(О МОРАЛЬНЫХ АВТОРИТЕТАХ)

«Если говорить об эстраде, я переняла эстафету у Клавдии Ивановны Шульженко, которая была для меня не просто кумиром. Она была ориентиром моей эстетики, моего поведения: куда идти, куда нельзя идти. Из всех действующих артистов никто по этому пути не пошел. Но, во-первых, я всех старше. У меня стаж побольше. Я в шутку себя так и называла — динозавр советско-российской эстрады. Мне «динозавр» нравится даже больше, чем «легенда». Это как-то надуманно звучит, а «звезда» — тем более. Я не звезда. Я полюбившаяся публике артистка. Понимаете?»

(О ВОСПИТАНИИ)

«Репутация откуда берется? Есть такое простое слово — воспитание. Я сама по образованию учительница начальных классов. Закончила педагогический лицей с отличием и благодаря этому получила право соревноваться за возможность продолжить учебу в Советском Союзе. В Польше это очень важно — такт. Нам в школе священник преподавал этикет. Просто добровольно священник приходил и учил. Не манерам. А что хорошо, что плохо. Что такое грех, что неудобно, что недопустимо. Вот простой пример: если ты зеваешь, нельзя закрывать лицо правой рукой. Потому что ты ее потом подашь кому-то. Надо не правой, а левой рукой. Представляете? Такие простые вещи. Если, например, идет девушка и мальчики сидят, они должны встать и сказать: «Здравствуй, Катя». А я, например, иду сейчас, сидят мужики: «Здрасте, Эдита Станиславовна!» Я говорю: «Вообще-то, по этикету и по хорошему воспитанию мужчины стоя здороваются». Или, например, вы приходите в дом, хозяйка — старше всех. Она имеет право сидеть. И она имеет право руку протянуть. Но самому — нельзя. Был у меня случай: ко мне в гримерку буквально как фурия влетела Агузарова. Я с ней вообще не знакома, это единственный случай был. Она распахнула дверь, руку просунула и говорит: «Я — Агузарова! Привет!» Я говорю: «А я вам руку не дам. Я старше вас. Вы не постучали в дверь». — «А мне все можно. Я не такая, как все!» Это не так. На сцене должна быть этика, воспитание, потому что на тебя смотрит публика, это самые простые азы. Я училась, глядя на артистов старшего поколения. Клавдию Ивановну я несколько раз лицезрела, была на ее концертах. Ее надо было видеть на сцене: как она замирала у рояля, как приковывала внимание публики, ничего не делая. Понимаете? Она однажды была на моем концерте, это были Дни русской культуры в Молдавии. И что вы думаете, после концерта она меня попросила прийти к ней в номер и сказала: «Да, вы будете долго петь, вы задержитесь на эстраде. Вам Бог все дал. Но только упаси вас бог ножки на сцене показывать». А у меня платье было чуть-чуть выше коленок, чуть-чуть! Не длинное еще, мне 30 лет было. Она сказала: «Ножками не работают на сцене. Глаза-сердце-руки. Все». Культура, которую несет артист, должна начинаться с уважения к публике, с уважения к себе. Например, такой момент: цветы нельзя складывать на пол. Ни в коем случае! Я считаю это демонстрацией неуважения к человеку, который эти цветы тебе преподнес, и к самим цветам. Их место где-то на возвышении: в доме — в вазе, на сцене — мне всегда либо столик какой-то подставляют, либо рояль. Нельзя цветы унижать, а тем более человека, который их преподнес. Знаете, как-то я получила цветы от женщины. Она сказала: «Я пенсионерка. Я копила деньги, чтобы приехать на ваш концерт с Украины». Подарила скромный цветок и сказала: «Здравствуй, мое озарение! До свидания, мое разорение!» То есть люди, может быть, отдают последнее, экономят, чтобы преподнести артисту цветы. А он их кладет небрежно на пол, в общую кучу. Так нельзя».

(О ВАЛЕРИИ)

«Вот мне нравится, как поет Валерия. Но у нее как-то получается… Сердце отстает от ее замечательного голоса. Понимаете? Сердце отстает. Ее бы разогреть изнутри. Знаете, как заставляют медведей в цирке танцевать? Они становятся на раскаленный пол. Звучит музыка, и у них по Павлову условный рефлекс вырабатывается: очень горячий пол, ему плохо, и он под музыку начинает шевелиться. И публика думает: «Ох, как мишка танцует!» А потом пол выключают, а условный рефлекс закрепился. Начинается музыка — и у него ощущение, что пол горячий. Он под музыку выходит и начинает плясать. Так же надо и у Валерии сердце разогреть. Чем, как? Не знаю».

(НУЖНЫ ЛИ АРТИСТУ СИЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ В ЖИЗНИ)

«Да. Потрясения, чтобы у человека вспыхнуло сердце! Мне довелось сидеть неоднократно в жюри в разных городах и даже странах. В Румынии был такой случай: был международный конкурс, «Брашов-68», много артистов, в основном молодых. И первое место получила Рита Павоне. Ей было 16 лет! Представляете? И председатель жюри, француз, вдруг говорит: «Я не дам ей высшую оценку. Она слишком мало на этой земле прожила, чтобы что-то пережить. Ее песни меня не греют». Я запомнила эту фразу — надо на этой земле что-то пережить, чтобы от этого отмерять свою палитру чувств. Зажигать, танцевать — это еще не все. Веселье — это не единственное чувство, которым жизнь тебя проверяет на прочность. Очень часто в интервью я слышу про артистов: «Ой, этот артист хорош собой, и чувство юмора у него, и очень радостный…» Нет! Это не так. Я, например, с четырех лет прикоснулась к горю. Это были похороны папы. И я услышала голос — верьте не верьте — из космоса: «А теперь тебя никто не будет защищать». И у меня в жизни такая позиция: я должна, никого не оскорбляя, ничего не требуя, защищать свое достоинство».

(ОБ АЛЕКСАНДРЕ БРОНЕВИЦКОМ)

«Знаете, кто-то сказал — они как Галатея и Пигмалион. Он меня лепил, он меня строгал, он отсеивал все. Ему в этом году было бы, кстати, 80 лет. Но талантливых людей Господь Бог почему-то рано забирает. Он был невероятно одаренным. Он лепил из глины, он рисовал шаржи. Он бы вас сейчас увидел — буквально в секунду бы нарисовал. Я его запомнила как очень требовательного… не люблю это слово — мэтр. Как педагога, как учителя. Многие говорили, что он был невоспитанным. Он мог грубо просить, требовать, иногда даже кричать: «Ты фальшиво поешь!» А я записывала себя на магнитофон из зала. А потом слушала: «А действительно, он прав!» Меня отчим воспитывал ремнем. А он — не ремнем, просто словом. А когда он меня уже слишком начал ругать, я сама нашла педагога по вокалу. И я узнала, откуда берется недотягивание нот, потому что у меня диафрагма плохо держала, я не распетая, связочки плохо смыкаются, я недотягиваю. Я все изучила. Я пытливая по натуре своей. К сожалению, мы по моей инициативе разошлись. Я хотела семью. А мы были артистами, у нас был служебный роман. И я сделала глупость — ушла от него. Я поверила, что у артистки есть право мечтать о семье. А семьи так и не получилось. И моя семья теперь — это вот, мое гнездышко. Пять собак. Вот так получилось. То есть я потерпела фиаско, разрушив наш творческий союз».

(О ПЕСНЕ «ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СОСЕД»)

«Это целая история. Ее написал Борис Потемкин, инженер одного из ленинградских заводов. Любитель. Просто для себя сочинил одним пальчиком эту песню. Он тоже из коммуналок. И я из коммуналок. И поэтому у меня эта песня сразу получилась. И где бы я ее ни пела, она становилась своей. Вся Польша ее пела, вся Германия ее пела, на Кубе по-испански ее пели, пластинки гуляли на испанском языке. По-немецки «Майн нахба», по-польски «Муй сонщат»… Вы представляете, после того как он нам эту песню сыграл, Сан Саныч говорит: «Все! Берем!» А он: «Неужели я услышу свою песню?» А потом мы эту песню зарегистрировали в Агентстве по авторским правам. Проходит год или два, и вдруг он звонит: «Можно вам нанести визит перед Новым годом? Только я не один, со мной придут люди». Звонят в дверь, заносят огромный рулон паласа. А мы жили не очень уютно — деньги-то получали не шальные. Он говорит: «Я стал богатым человеком! На авторских правах у меня такие деньги! Все рестораны поют, все певцы поют, с каждого исполнения мне капает. Я хочу поделиться с вами». И развернул на всю комнату этот палас. А потом еще подарил колечко с маленьким бриллиантиком. Он радовался, как радуются дети, тому, что его песню так полюбили! Он очень рано умер, в сорок с чем-то лет — его заразили гепатитом. Кровь брали на анализ, представляете?»

(afisha.ru, 30.01.12)