(О ХРАБРОСТИ)

«Я вообще-то не считаю себя очень сильным и храбрым. Я многих вещей боюсь. Например, не люблю рептилий, крыс, мышей. Я привык летать, но каждый раз, когда сажусь в самолет, очень волнуюсь. Боюсь предательства. Считаю, это самое страшное, чего следует бояться. При этом я не боюсь экстремальных обстоятельств. Я испытывал себя неоднократно: на острове Даманском, в Афганистане, Чернобыле, Чечне, "Норд-Осте" и других местах».

(БОЯЛСЯ ЛИ, ЧТО ЕГО УБЬЮТ, КОГДА ВХОДИЛ В «НОРД-ОСТ»)

«Даже не думал об этом. Я слишком хорошо знаю менталитет вайнахов. Еще в 1964 году я получил звание заслуженного артиста Чечено-Ингушской АССР. Был очень дружен с Махмудом Эсамбаевым - считал его старшим братом, а он меня так и звал "младший брат". Я часто приезжал в Чечено-Ингушетию, очень любил и этот край, и его народ, и местные традиции. Я прекрасно знал, что со мной ничего не произойдет, потому что меня знают и потому что я старше. Ей-богу, я не боялся.

Вот второй раз, когда пошел с Ириной Хакамадой, я немножечко дергался. Не знал, как они отреагируют на нее. К тому же Ирина от волнения попросила разрешения закурить, а ей ответили: "Мы - мусульмане не курим и не пьем". И сразу возникла настороженность.

Кстати, когда в 1994 году меня пригласили в МИД и предложили выступить в Грозном, я ответил, что не могу себе этого позволить, потому что там идет гражданская война. Я предложил: "Объявите мораторий, и я приеду, буду выступать и для наших ребят, и для чеченцев". Как только в 1996 году было подписано Хасавюртовское соглашение, я тут же приехал и дал концерт на единственной уцелевшей площадке - стадионе ручных игр в Грозном. Чеченцы не аплодировали, они стреляли в знак одобрения, поднимали автоматы и палили в воздух. Я не боялся. Понимал, что вайнахи таким образом выражают свой восторг».

(КАК ЕМУ ПОЗВОЛИЛИ ИЗБРАТЬСЯ В ДУМУ ПОСЛЕ ДРУЖБЫ С ЛУЖКОВЫМ)

«Я четырежды избирался, трижды от Агинского Бурятского округа, четвертый раз - уже от объединенного Забайкальского края. Работа нелегкая: и по моему возрасту, и по положению, потому что округ далекий - все-таки 7 часов лета в Читу и потом еще наземным транспортом добираться 160 километров. Но я полюбил этот народ, увлекся служением ему. И они доверяют мне. Поэтому мне не могли не дать избраться, потому что другого, извините за нескромность, наверное, не избрали бы. Кроме того, я никогда не давал основания руководителям СССР или России сомневаться в моей преданности стране, ее народу и в моем искреннем служении Отечеству. Они, безусловно, могли использовать административный ресурс, чтобы лишить меня возможности избираться. Но, видимо, понимали, что на это негативно отреагируют сами избиратели».

(О ВОЗВРАЩЕНИИ ОДНОМАНДАТНЫХ ОКРУГОВ)

«В послании президента России Дмитрия Анатольевича Медведева промелькнула мысль об одномандатных мажоритарных округах. Я-то давно считаю, что одномандатные мажоритарные выборы, когда избиратель знает своего потенциального депутата, намного полезнее, чем партийные.

Происходит совместное полезное взаимодействие, которое дает свои результаты. Я всегда обращался к избирателям напрямую, у меня не было "программы депутата". Кто мешает не обещать, а ежедневно трудиться? Делай полезное дело и докажи тем, кто общается с тобой, что ты можешь представить их интересы в законодательном органе. Если тебе поверят, за тебя проголосуют. Мне не нравится, когда голосуют за партию или партийный список и, особенно, за "паровозы" - губернатора или председателя Заксобрания. Народ должен знать, за кого он голосует и кому доверяет».

(ОКАЗЫВАЕТ ЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ПОДДЕРЖКУ ПУТИНУ)

«После первого заседания предвыборного штаба Владимира Владимировича у меня состоялся большой разговор с моим многолетним другом и руководителем нашего комитета Станиславом Сергеевичем Говорухиным. Я выразил недоумение, что он согласился возглавить штаб, им не созданный. Я бы, например, согласился на эту работу только при условии, если бы мне дали возможность самому создать этот штаб. Ведь там, собственно говоря, кроме Леонида Михайловича Рошаля, не было ни одного известного режиссера, спортсмена, художника, писателя. Вот Михаил Прохоров включил в свой штаб Аллу Борисовну, прекрасно понимая, как она влияет на электорат, что ее появление для широкой аудитории гораздо эффективнее, чем даже сотни чиновников.

Обратите внимание, ни в одном послании президента не было слова "культура". Самая низкооплачиваемая отрасль - это культура. Скоро у нас не останется музеев и библиотек, потому что не будет музейщик работать за 7 тысяч рублей, а библиотекарь за 5. А потом мы удивляемся, куда деваются раритетные экспонаты. Да никто их не охраняет. И не будет охранять, не несут никакой ответственности. Россия на сегодняшний день живет без закона о культуре. Не решен и вопрос о сохранности памятников истории и культуры».

(ПОЧЕМУ ГОСУДАРСТВО НЕ МОЖЕТ ДАТЬ ДЕНЕГ НА КУЛЬТУРУ)

«Этот вопрос поднимался неоднократно, и сейчас будет подниматься. Но я попытаюсь объяснить, почему этого закона до сих пор нет. Любой законопроект, если под него подразумевается материальная часть, не принимается, потому что уже ко второму чтению необходимо согласование с администрацией президента и правительством».

(О ПРОТЕСТНЫХ НАСТРОЕНИЯХ В ОБЩЕСТВЕ)

«Вопрос, почему мы так долго молчали? Почему мы опомнились только после избрания? Почему ждали Болотной и проспекта Сахарова? Кричали: "Ну, мы им дали!" А помните, у Мусоргского в опере: "Митюх, а Митюх, чего орем?" И ответ: "Вона. Почем я знаю?" К сожалению, там были многие, которые "почем я знаю?" Пришли, потому что другие пошли. Вспомните, 1991 год и что происходило в Кремлевском дворце, в зале заседаний, когда, наконец, обрели свободу. Кричали: "Свобода"! А в академическом театре стали употреблять нецензурную брань и прочее. Так свобода или вседозволенность? Почему нельзя было сказать об этом раньше? И почему, наконец, молчало телевидение, другие СМИ? Независимые СМИ обязаны говорить правду».

(«Российская газета», 03.02.12)