Гарик Сукачев: «Мой щенячий протест превратился в тихую печаль»
(ПРОТИВ КОГО ОН)
«Ни против кого. Я в этом смысле – толстовец. Честное слово! Я – за людей! Всю свою жизнь. Я – человек искусства. Я глубоко убежден, что, может быть, глупо как-то, коряво, но всю свою сознательную творческую жизнь пытаюсь сказать только эти простые слова и истины о том, что искусство – это волшебство, оно способно ну хотя бы на секунду всколыхнуть самые лучшие ваши чувства. И больше ничего. Мои политические, экономические, социальные, моральные пристрастия в этом смысле не играют никакой роли. Я их держу при себе. И вы о них никогда не узнаете. Потому что я просто не даю себе такого права – влиять на вас вот таким образом».
(ХОДИТ ЛИ НА МИТИНГИ)
«Нет. Я много видел революций – вполне достаточно. После путча 1991 года я потерял к ним всякий интерес. Ну а 1993 год – это совсем оперетта была ужасная, хотя те люди, которых я видел на баррикадах, безусловно, были там не зеваками. Я видел нелепость и ужас, и гибель этих людей. И бежал к этому телецентру лично под трассирующими пулями. Все кончилось чеченской войной, обнищанием людей».
(ЧТО ДЕЛАТЬ МОЛОДЫМ)
«Знаете, молодой парень, шедший с митинга, задал мне тот же вопрос. Я ему ответил: «Вы должны делать то, что вы делаете. Но мы с вами, к сожалению, войну проиграли».
(О ДИСКРЕДИТАЦИИ ИМИДЖА РОК-КУЛЬТУРЫ НА ФЕСТИВАЛЕ «НАШЕСТВИЕ»)
«Я в этом не принимаю участия. С другой стороны – если б я был молодым человеком, я ровно так бы и рассуждал. Но вот Вудсток – величайший рок-фестиваль всех времен и народов. Тем не менее там были заработаны миллионы. Но это не отменяет того, что это была рок-революция самая великая, которая никогда не повторится. Мне не нравится, что отбирают еду. Но этот мир всегда так выглядит. Всегда на всех мероприятиях есть люди, которые вкладывают деньги и на этом зарабатывают. Я считаю, что у молодежи это должно быть – разочарования, противостояние, вопросы. Мы сами были совсем недавно такими же. Если у них этого не будет, у них не будет молодости. Тот, кто озлобится, – значит, должен был озлобиться. Тот, кто останется добрым, – останется таким и без нас с вами. Но какие бы деньги ни зарабатывались – каким образом это может соотноситься с людьми, выходящими на сцену и честно выполняющими свое дело?»
(БЫЛО ЛИ У НЕГО НЕДОВОЛЬСТВО ОКРУЖАЮЩИМ МИРОМ)
«Безусловно. Советской властью. Тем же, чем всегда недовольна молодежь, – тем, что тебе говорят взрослые, тем, что мир катится в пропасть… Может, это с высоты прожитых лет кажется нам щенячьим протестом? Но, черт побери, я был таким!»
(КУДА ПРОПАЛ ЕГО ЩЕНЯЧИЙ ПРОТЕСТ)
«Он никуда не пропадал. Он превратился в тихую печаль. Бунт, как я уже говорил, видоизменяет мир только к худшему».
(В ЧЕМ ВИДИТ СМЫСЛ)
«В новом возрождении, хотя бы временном. Какой смысл в вере? В поиске веры. Вот в моем спектакле «Анархия», который в этом сезоне вышел в «Современнике», рефреном идет песня Фрэнка Синатры «My Way»: «Я шел разными путями, иногда мне нужно было выбирать дорогу, я шел на ощупь, я многое терял. Но иногда многое приобретал. Но сейчас, в конце пути, я могу сказать, что это был только мой путь».
(О СВОЕМ ДИПЛОМЕ РЕЖИССЕРА)
«Это была ошибка юности. Я – человек увлекающийся. Мне в какой-то момент показался интересным театр. Ровно до того момента, когда я снялся в кино в 1986 году у Александра Наумовича Митты. Тут я понял, что все остальное – фигня. Что больше всего в жизни я люблю кино и буду этим заниматься. Снимать кино. Актером быть легко и приятно. А режиссером – тяжело и непросто. Это – хорошая мужская работа. Однажды в девяностых мы с Мишей Ефремовым пытались поставить совместно спектакль во МХАТе – «Злодейка, или Крик дельфина». Но в какой-то момент я ему сказал: ты – не Станиславский, я – не Немирович-Данченко. Я понял, что не умею работать вдвоем, – все, что я хотел делать с артистами, Миша разрушал. Потому что он сам – режиссер. И я устранился и взял на себя музыкальную часть».
(О СПЕКТАКЛЕ «АНАРХИЯ»)
«В основе истории лежит кошмарный случай, произошедший больше 26 лет назад. Однажды в Копенгагене Билли попытался зарезать любимую девушку – просто чтобы почувствовать себя круче Сида Вишеса, солиста группы Sex Pistols, который убил свою подружку Нэнси (история, вошедшая в легенды рок-н-ролла). Когда ты под героином и тебе 17–18 лет, ты просто играешь в игру и вообще не задаешь себе вопросов. Но судьба сделала трагический и нелепый перевертыш – не он убил свою «Нэнси», а «Нэнси» чуть не убила его. После этого они не виделись 26 лет. Причем остальные трое бывших панк-рокеров общались между собой. Но главный герой никого не искал. Они к нему пришли – с предложением снова спеть вместе, чтобы заработать денег. А он не хотел, чтоб они к нему приходили, он просто фасовал фасоль. Мы не знаем, какова была его мечта. Мы можем просто предполагать. Человек взял и закрылся, как улитка. Он никому ничего не предъявляет и работает винтиком этой жизни, ниже социального слоя, из которого он вышел. Он работает в плохом супермаркете, пересчитывает свои баночки и никого не трогает. Почему? Тут стоит прочесть Макса Штирнера, основоположника анархоиндивидуализма. Одна из основных его работ называется «Эгоизм» – не в том извращенном смысле этого слова, в котором мы его обычно употребляем. Штирнер трактует эгоизм так: только мое личное «я» может давать мне право участвовать или не участвовать. Никто не может заставить меня участвовать в том, в чем я не хочу участвовать. А если я буду участвовать в том, в чем я не хочу, – вам только кажется, что я в этом участвую. Я даже скажу вещь, которая покажется кощунственной: в фигуре Иисуса есть абсолютные черты анархоиндивидуалиста. Потому что он за собой никого не звал. Ни при каких условиях. За ним совершенно свободно шли другие люди по собственному выбору. Он всегда это уточнял. Когда ему говорили: «Ты – Бог», он отвечал: «Это ты сказал».
(О ГЛОБАЛИЗАЦИИ)
«Сегодняшнее общество потребления делает дивиденды даже на несчастье. Ты говоришь: «Мой друг погиб 11 сентября в Нью-Йорке!» – и покупаешь песню, посвященную этому событию, и делаешь из этого продукт на продажу. Сейчас, в связи с техногенной революцией, с глобализацией, с компьютерными технологиями, эти семь кругов ада стали отчетливо видны. Вот это ужас, в котором мир живет».
(«Новые известия», 26.03.12)