О СВОИХ МУЗЫКАЛЬНЫХ ЭКСПЕРИМЕНТАХ

- Открываются новые возможности, новые звучащие пространства, в которых можно звуком рисовать все что пожелаешь.

КАК ОПРЕДЕЛЯЕТ СОБСТВЕННУЮ МУЗЫКУ?

— Однажды на похожий вопрос Джако Пасториус сказал, что я играю джаз-панк. У меня это, наверное, скорее панк-джаз, если на то пошло. (Смеется.)

ОБ УЧАСТИИ В ПОСТАНОВКЕ БОББИ МАКФЕРРИНА «БОББЛ»

— Макферрин — абсолютно восхитительный, светлый, волшебный музыкант, единственный в своем роде. Но если честно, я не очень видела себя полноценным участником этого действа. Там было много фольклорных музыкантов, и я немного чувствовала себя чужой. А если про опыт — важно было оказаться не лидером, а просто участником создания прекрасной музыки, быть частью ее.

КАК СПРАВЛЯЕТСЯ С НОШЕЙ ЛИДЕРА ГРУППЫ?

 — Они прекрасные, мои мужики. У меня нет более близких людей. Я последние несколько лет с ними больше времени провожу, чем с семьей, честное слово. И самое главное тут то, что лидерство — это скорее информационное состояние. Много работы, много внимания к людям. Ребята с уважением к этому относятся. Но это ничуть не меняет музыкальный баланс. Потому что все музыкальные решения обсуждаются. И даже молчаливое участие моих музыкантов очень важно. У меня нет внутреннего стремления все время быть впереди, но микрофон и голос требуют.

КАК УДАЕТСЯ СОВМЕСТИТЬ ГАСТРОЛЬНУЮ ЖИЗНЬ И СЕМЬЮ?

— Сын у меня уже большой мальчик, и он высказывает свое мнение: мама, говорит, меня не устраивает, что ты все время уезжаешь. Пытаюсь ему объяснить, что без музыки, без сцены я просто не могу существовать. Это же не просто один день, когда спела и можно домой, это целая жизнь. Ты связан с огромным количеством людей — промоутеров, осветителей, тех, кто работает со звуком. И я разрываюсь, конечно. Ищу баланс, думаю, что смогу его найти.

ОТРАЖАЕТСЯ ЛИ В ЕЕ ЖИЗНИ НАПРЯЖЕННОСТЬ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ НАШИМИ СТРАНАМИ?

— Когда половина огорода у человека оказывается за границей — это не просто напряженность, знаете. Я безумно люблю свою страну, но отказываться от концертов было бы странно. Каждый наш приезд, концерт в России — это объяснение в любви через музыку. Как говорит Юрий Шевчук, любить сложнее, чем побеждать на войне. Мы все равно живем на одном маленьком шарике, все равно объединены общей религией, и мы вместе должны искать истину. Только через разговоры, только через встречи — потому что, замыкаясь в себе, мы не будем знать, какова реальность, и нас разорвет от гнева, который нельзя носить в себе.

ЧТО СЛУШАЕТ САМА?

— Я слушаю почти все, чтобы понять, что мне, например, не нравится. Очень люблю Владимира Горовица, вообще фортепианную музыку. Нравятся мастера джаза — Джо Завинул, Кит Джарретт, Джон Сколфилд. А самое большое впечатление за последнее время — норвежец Бугге Вессельтофт, джазовый электронщик, совершенно прекрасный, и мне очень хочется с ним вместе что-то придумать. Мы с Бугге уже знаем друг про друга, и, если получится, буду просто счастлива.

ПОЧЕМУ НА КАВКАЗЕ ТАК ЛЮБЯТ ДЖАЗ И ФАНК?

— Джаз — свободная форма, которую любят внутренне свободные люди, это образ жизни. А в нашем регионе сильно к тому же фольклорное начало. Как вот эти грузинские дедушки поют на восемь голосов, да так, что это становится чудом? И у них всегда есть место для тебя. Если ты захочешь с ними спеть, они чуть-чуть подвинутся — и ты уже с ними, и это тоже выражение внутренней свободы. В этом, мне кажется, весь секрет.

(«Известия», 29.03.13)