О МУЗЫКЕ

- Я хочу делать рок-н-ролл на уровне «Братьев Карамазовых». Наверное, это прозвучит претенциозно. Именно поэтому я обычно вообще ничего не говорю о своей музыке. (1979)

- Если вы хотите понять музыку, вам надо ее играть. Знание таких фактов, что музыкант побил жену, трахнул свою собаку или в ближайшие 99 лет будет сидеть в сраной тюрьме, никак не помогает вам оценить песню. То же самое, кстати, относится к чтению «Улисса». (2005)

- Мне кажется, выпускать одну пластинку в год — это просто смехотворно. Это не много. Это вообще ничто. Можно делать десять альбомов в год как два пальца. Самое сложное — решить, что ты хочешь делать. А когда ты решил, все просто. Нет, правда, очень легко. Хотя, наверное, кто-то на это скажет: «Ну да, оно и видно, учитывая, какое говно ты играешь». (2000)

- Одно из моих правил: никогда не слушай свои старые записи. Если ты начинаешь это делать, ты больше не музыкант, а просто ностальгирующий самодовольный идиот, которому неинтересно больше ничего изобретать. Жизнь слишком коротка, чтобы концентрироваться на прошлом. (1998)

О ЛИЧНОМ

- Если в человеке есть гомосексуальное начало, это не значит, что он обязательно будет краситься. Ты не можешь притвориться геем. Быть геем — это значит сосать … и трахаться с мужиками. Ты не можешь послушать чей-то альбом и сказать: «О, эти песни меня так заводят, теперь я буду геем!» (1973)

- После того как я ушел из Velvet Underground, я недолгое время работал на моего отца машинистом — печатал на машинке. Он был типа президентом компании и хотел, чтобы я был в семейном бизнесе. Но для меня это, конечно, был не вариант. А потом я ушел из Velvet Underground, мне все осточертело — ну и я печатал два года. Моя мама, когда я был школьником, помню, говорила мне: «Слушай, научись печатать. Будет чем заняться в случае чего». Конечно, она была права». (1989)

- Я принимаю наркотики просто потому, что, когда ты живешь в ХХ веке в эпоху технологий в современном городе, они необходимы, чтобы оставаться нормальным. Чтобы как-то обрести внутреннее равновесие. Это не вопрос кайфа — это вопрос того, чтобы просто оставаться в норме. (1973)

- Говорю вам, я вообще-то приятный парень. Реально. Просто у меня есть свой темперамент. И иногда может показаться, что я сложный человек. Например, я не люблю, когда у меня берут интервью. Почему вообще кто-то может хотеть, чтобы у него взяли интервью? Ну, если он не сумасшедший? (1989)

О СТАТУСЕ

- Я, в принципе, привык к тому, что я культовая фигура. (1989)

- Америка, кажется, нарочно превращает группы в ностальгические объекты. Здесь все происходит очень быстро. Индустрия нацелена на 14-летних подростков. Люди становятся взрослее и просто перестают покупать пластинки. И это замкнутый круг. Одни перестают записывать альбомы, потому что их никто не покупает. Другие перестают их покупать, потому что никто для них не пишет. Нет, я не имею ничего против 14-летних. Мне и самому столько было. И это прекрасно. Но музыка как таковая слишком хороша, чтобы делать ее только для детей. (2000)

- У меня есть напечатанная на машинке книга моих текстов на чешском языке, которую мне подарил Вацлав Гавел. Это поразительно. Эти песни значили для них так много. Музыка в Чехословакии по-настоящему выражала требования социальных изменений. Когда я был в Праге, мы шли по Карлову мосту, и мне сказали, что еще несколько лет назад я бы не увидел там ни одного гитариста — это считалось опасным для государства. Ну да: когда люди собираются вместе и начинают придумывать какие-то идеи, это всегда опасно для тоталитарного режима. Нам сложно даже вообразить, каково людям было жить в таких условиях. (1992)

- Что я думаю о том, что я классик и на всех повлиял? (Длинная пауза.) Я думаю, они должны поставить мне памятник! (Смеется.) В Центральном парке. А в остальном мне это не очень интересно. Писать песни — это удивительное занятие. Меня оно дико вставляет. И это единственная причина, по которой я этим занимаюсь. (2000)   

(volna.afisha.ru, 28.10.13)