Российский композитор Юрий Каспаров 12 января 2014 года представил на суд слушателей новое переложение оратории Гайдна «Семь слов нашего Спасителя на кресте». Российская премьера с успехом прошла на закрытии XVII фестиваля камерной музыки «Возвращение» в Малом зале Московской консерватории. После концерта Юрий Сергеевич ответил на вопросы корреспондента InterMedia Анны Ефановой.

— Насколько сложно было работать над новой версией «Семи слов нашего Спасителя на кресте» Гайдна?

- Делать переложения оркестровых партитур для камерных составов — задача неблагодарная в принципе, поскольку потери в подобных случаях неизбежны. Самым простым примером могут служить кульминации — яркие и сочные в оркестровых версиях, они неизменно становятся жиже и тише в ансамбле. Поэтому приходится находить особые выразительные средства, возможные в ансамблях и невозможные в оркестре, чтобы компенсировать «недостаточность» в динамике и в фактуре.

— С какими проблемами вы столкнулись при работе?

- В данном конкретном случае их было две, и обе связаны со спецификой инструментального состава. Версия делалась для ансамбля солистов, то есть для коллектива, в котором все или почти все группы симфонического оркестра представлены одним музыкантом-исполнителем. Несмотря на внешнюю схожесть, это абсолютно разные жанры, и принципы инструментовки у них сильно отличаются. В ансамбле солистов каждый инструмент должен работать по максимуму; каждый музыкант должен быть заметен, и его игра должна соответствовать заявленному уровню солиста. Яркость и виртуозность исполнения и являются той самой компенсацией оркестровой плотности и громкости. Но существенное изменение фактурного абриса, передача важных функций инструментам, которые в эпоху классицизма, в принципе, не могли быть солирующими, входит в противоречие с оркестровым стилем Гайдна, и это было первой проблемой! Требовалось как-то искусно проплыть между Сциллой и Харибдой, чтобы и ансамбль звучал убедительно, и чтобы шедевр Гайдна не воспринимался как нечто модернизированное, искажённое в ряде принципиально важных аспектов.

А другой проблемой стала тембровая палитра — необходимая составляющая ансамбля солистов, что-то вроде самого сильного «козыря» данного камерного коллектива. Бездумное тембровое буйство в современной версии духовной музыки Гайдна могло бы сослужить дурную службу, как если бы кто-то взял гравюры Дюрера и вдохновенно раскрасил их в лубочном стиле.

— Как вам удалось справиться с возникшими проблемами?

- Мне очень помогли авторы этой необычной идеи, замечательные и, несмотря на молодость, уже широко известные музыканты-исполнители Роман Минц и Дмитрий Булгаков. Работа шла поэтапно, и шаг за шагом я высылал им сделанное мной для обсуждения. И это оказалось очень эффективным методом!

Любой композитор, и я не исключение, старается индивидуализировать свою работу, даже если речь идёт о классической инструментовке, и здесь очень важно, чтобы эта индивидуализация не перешла определённые границы! Перейти эти границы мне не давали Роман и Дмитрий, которые в силу специфики своей специальности более чутко и бережно относились к необходимости сохранить многие черты оркестрового стиля Гайдна.

Такое коллегиальное творчество, перманентное обсуждение даже самых мелких, казалось бы, деталей и привели к желаемому результату, который вполне удовлетворил нас и всех музыкантов ансамбля.

— Вы довольны тем, как прошла премьера в Малом зале Московской консерватории?

- Да, конечно. Я очень доволен. И, честно сказать, я не сомневался в успехе этого концерта. Работа шла достаточно долго, и на всех этапах мы относились к ней крайне серьёзно. Конечно, это не могло не быть оценено как профессиональными музыкантами, так и ценителями музыки «со стажем»!

Сомнения в успехе обычно возникают, когда на суд публики выносится что-то экспериментальное, смысл чего не до конца очевиден даже создателям. Но в данном случае не было ничего подобного! Система ценностей, на которую мы опирались, является общепринятой и давно устоявшейся, и, таким образом, наш «разговор» с аудиторией проходил на языке близком и понятном всем. Собственно, это и являлось для меня изначальной гарантией искренне тёплого приёма!

— Возможно, что вы сделаете переложения других сочинений классиков?

- Если мне закажут что-то подобное, а такое происходит время от времени, я соглашусь, конечно. Наверное, я — редкий российский композитор, который пишет музыку и делает переложения не по велению души, а по заказу. В России особенно трудно прожить, занимаясь серьёзным искусством. Но я — счастливое исключение!

Подобная работа хороша, в частности, тем, что её может выполнить только профессиональный музыкант с достаточным практическим опытом, и мне, не стану скрывать, нравится преодолевать трудности! Не могу сказать, что согласен с Александром Дюма, сказавшим устами одного из персонажей своих книг, что истинная ценность вещи заключается в её сложности, но определённая доля истины в этом есть. Это сродни выступлению скрипача или пианиста, который в состоянии продемонстрировать своё индивидуальное понимание исполняемой музыке на основе хорошей техники!

— Это переложение ждет публикация?

- Если какое-либо издательство захочет выпустить в свет эту версию «Семи слов нашего Спасителя на кресте», я, разумеется, возражать не буду.