О ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ

-  Мне кажется, что у нас с нынешними детьми настолько разное детство, что никакой опыт родителей здесь не поможет. Единственное, я, как и мой отец, пытаюсь привить сыну любовь к спорту. Правда, по отношению ко мне все это плохо действовало. Отец водил меня на футбол, бокс, теннис. Но я рос таким ребенком, которого это мало интересовало. У меня был свой мир фантазий. Мы жили в 14-этажном доме на 11-м этаже, я представлял, что это огромный лайнер, а я капитан корабля. Поэтому интереснее всего для меня было смотреть в окно и вообще ни с кем не общаться. Конечно же, меня из этого состояния вытаскивали родители — чтобы я сделал уроки или обязательно позанимался на рояле, потому что я еще в музыкальной школе учился. В общем, я был абсолютно неспортивным, щупленьким и слабеньким ребенком. Но при этом я не был отличником. В школе я получал одни двойки и тройки, в музыкальной школе у меня тоже не очень хорошо всё складывалось. Но иногда я блистал — когда в школе проходили вечера, где надо было читать стихи. И все те учителя, которые считали, что по мне давным-давно плачет колония, чуть ли не рыдая, говорили: «Как в этом маленьком негодяе живет такая творческая душа?!» И я понимал, что не все еще потеряно в моей жизни. А вообще у меня тогда было два желания: я хотел превратить всех учителей в крыс и стать самым сильным человеком на свете. Ну, никого я ни в кого не превратил и самым сильным тоже не стал. Но через какое-то время понял, что многие вещи достигаются только ежедневным кропотливым трудом.

КОГДА НАЧАЛ ЗАНИМАТЬСЯ СПОРТОМ?

- Лет в четырнадцать пошел на дзюдо. Через полтора года тренировок обо мне уже стали ходить слухи: «Костюшкин-то недавно даже какого-то пацана на улице поборол. Такой стал крепкий, сильный, здоровый». И мне так понравилось, что меня начали уважать и бояться! У меня был друг Борька, самый сильный мальчик в классе, и он за меня всегда заступался. Он приходил ко мне домой, мы боролись, и он всегда выигрывал. И вдруг через несколько тренировок я стал Борю побеждать. Он даже начал меня упрашивать: «Все, хватит!» И тут я почувствовал, что я сильнее даже своего лучшего друга. 

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ ОБЩАТЬСЯ СО СТАРШИМ СЫНОМ?

- Мартину десять лет, он живет в Питере со своей мамой. Он такой ребенок — семь пядей во лбу. Когда я там бываю, прихожу к сыну, он мне дает дневник, а там одни пятерки. И я говорю: «Сынок, мне надо с тобой серьезно поговорить, объясни, пожалуйста, что вот это все значит?» Он знает, что я очень люблю шутить, а я продолжаю: «Как так? Папа никогда не получал таких оценок, откуда это?» И мы оба смеемся. И вдруг я вижу: по поведению три — ну вот, все-таки мой сынок!

ПОЧЕМУ РАСПАЛАСЬ ГРУППА «ЧАЙ ВДВОЕМ»?

- Изначально мы с Денисом были на одной творческой волне, но со временем у каждого появились свои идеи. Денису был интересен рок-проект. Мне хотелось заняться восстановлением голосового аппарата, ведь в свое время в музыкальном училище я был одним из лучших студентов. Но на одной из тренировок по дзюдо получил травму носа, и в итоге голос стал гнусавый. Из-за этого пришлось уйти из училища. Потом, когда я уже выступал в группе «Чай вдвоем», я ужасно мучился, постоянно закапывал капли в нос. Они разъели мне слизистую оболочку, и у меня начался синусит и атрофия связки. Я мог спеть один концерт, а потом мне нужно было два дня отдыхать. Юля (жена музыканта. – Прим.ред.), глядя на мои муки, отправила меня на операцию, а позже я стал заниматься с преподавателем по вокалу Ириной Валерьевной Божедомовой. Сначала было очень сложно. Но я даже успел съездить в Румынию на конкурс оперных певцов. К удивлению многих, дошел до полуфинала и стал дипломантом этого конкурса. Денис, конечно, молодец, он толерантен, всегда меня поддерживал, когда это было необходимо, хвалил. Мы прямо как две соломинки держались друг за друга. Но дуэт распался, и сейчас мы почти и не общаемся. 

КАК С ЖЕНОЙ ПЕРЕЖИЛИ ПОТЕРЮ РЕБЕНКА?

- Мы не ходили ни к каким психологам, даже между собой практически не говорили о том, что случилось, не хотели, чтобы эта информация просочилась в прессу. Я тогда так сказал Юле: «Забудь об этом как просто о какой-то болезни. Ты переболела, тебя вылечили, и всё». И я сам себя в этом уверил. Понимание того, что потеряли родное и похожее, может быть, на Богдана, пришло гораздо позже. Мы снимались в программе на Первом канале, где экстрасенсы пытались понять, почему это произошло. И там с новой силой нахлынули воспоминания, мы снова ощутили ту боль. Но когда программа закончилась, было такое ощущение, что мы вышли совершенно чистыми людьми, без этой истории. 

О СВОЕМ СОЛЬНОМ ПРОЕКТЕ

- Я сделал абсолютно аутентичный проект Stanley Shulman Band, где представлена музыка 30–40-х годов. И у меня была идея, чтобы музыка и аранжировки были выдержаны в духе того времени. Мы выступали с концертами, особенно много на закрытых мероприятиях. Причем два из них с большим успехом дали в «Табакерке». В зале находились известные актеры. Я сначала даже не знал, что обычных зрителей нет, но меня не покидало чувство, что я нахожусь на важном экзамене. Приятно было, когда ко мне подошли Олег Табаков, Марина Зудина, Марина Голуб, Станислав Любшин, Ирина Мирошниченко, которые сказали, что им очень понравился концерт. Но однажды на одном из моих выступлений появился Егор Дружинин, мой друг детства, и сказал: «Ты знаешь, мне всё нравится, но только это кавер-версии. А вот если бы ты сделал что-нибудь свое, было бы лучше». Я тогда ответил, что у этого проекта есть одно но: он как музейный экспонат. Нельзя в музее поставить другую рюмку или бокал, какую-нибудь похожую на оригинал вазу. Это будет подделкой. В этих песнях есть своя история, и я только лишь хочу напомнить о ней. Но слова Егора мне не давали покоя. И однажды, стоя в пробке, я подумал: а что если написать приблизительно такую же музыку, но с каким-то более современным текстом. Вот так и родился проект A-Dessa, который я полюбил всем сердцем, и его можно назвать оригинальным. Каждую песню для этого проекта я пишу сам. А еще я не перестаю верить в то, что когда-нибудь буду петь в опере. Это будущее. Я не прекращаю свои занятия с преподавателем по вокалу. Мой диплом, полученный на конкурсе в Румынии, дает мне право прослушиваться в Венскую оперу, между прочим.

(Надежда Дунаева, OK!, 30.01.14)