О ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИИ

— Этот возраст для меня — удача. Удача, что я не погиб. Удача, что есть новый спектакль. 

О ВОССТАНОВЛЕНИИ ПОСЛЕ ИНСУЛЬТА

— Даже в реанимации я каждый день мысленно давал концерты. Как только пришел в себя, то начал думать о новом спектакле. У меня еще до инсульта был подготовлен новый альбом к выпуску. В больнице я его прослушивал, расставлял песни по порядку, рисовал, какие должны быть декорации. Я стремился как можно скорее приступить к работе. Однажды я даже не выдержал и сбежал из больницы. Собрал вещи, взял телевизор и на троллейбусе приехал домой. И через три месяца после того, как я вышел из больницы, мы уже были готовы к премьере. 

О ПЕРЕОЦЕНКЕ ЦЕННОСТЕЙ

— Да, многое изменилось. Например, я перестал в клубы ходить, вообще перестал пить. Теперь живу между домом и сценой. А раньше зажигал так, что стены клубов дрожали! Меня даже подкалывали раньше: «Боря, ты во сколько пришел домой из клуба?» Я отвечал: «Ну, я последний, как всегда. Закрыл клуб — и домой». 

О ВНУТРЕННЕМ ОДИНОЧЕСТВЕ

— Да. Всю жизнь. С детства. Я же всегда был немножко обиженным ребенком. 

Мальчишки дразнили меня за то, что ходил в танцевальную студию. Потом я больше дружил с мамой, чем с ними. Это тоже не очень все приветствовали. За многие годы я, конечно, панцирь себе нарастил, как смог. 

О КАРЬЕРЕ ПЕВЦА

— Меня учила Алла. Во-первых, Алла — первая, кто поставил меня на бэк-вокал к себе. Наше трио «Экспрессия» было у Аллы Борисовны в программе, причем мы пели живьем. 

Я начал придумывать номера, где был синтез танца и песни, а потом уже началась карьера певческая. Затем я стал работать с Витей Чайкой, который был первым моим музыкальным продюсером, он принес песни «Дитя порока», «Танго-кокаин» и так далее. Он со мной занимался. А вообще самую первую песню — «Учитель танцев» — я записал с Игорем Тальковым. 

О ПОДДЕРЖКЕ АЛЛЫ ПУГАЧЕВОЙ

— Конечно. Алла Борисовна два раза приезжала ко мне в больницу, привозила котлеты. Когда я в больницу попал, мой коллектив остался без работы. Так Алла всех устроила к Кристине. «Возьми, — сказала ей, — на время Боряшкин балет». Кристина как раз готовила новое шоу. И два месяца мои ребята работали, получали зарплату. Тем самым сохранился весь коллектив полностью, у меня ни один человек не ушел. 

О ЗАПРЕТЕ ВЫСТУПЛЕНИЙ

— Да. Например, в Краснодаре. В Омске тоже запрещали-запрещали, а губернатор сказал: «Борис — заслуженный артист России, получил из рук президента эту награду, поэтому имеет полное право работать где угодно». На самом деле подписавшихся против моих выступлений было триста человек, а на митинг протеста пришло четыре алкоголика с какими-то плакатами, которые им заготовили, они постояли пятнадцать минут и пошли за угол дальше пить. А концерт прошел на ура и при полном аншлаге. 

О СВОЕЙ ОРИЕНТАЦИИ

— Вот-вот, PR. (Улыбается.) Я тогда только вернулся из Америки, и вышла первая статья в «Аргументах и фактах»: «Борис Моисеев любит богатых мужчин». Там, в принципе, про ориентацию конкретно не было сказано, это все уже додумали себе. Потом я создал спектакль «Борис Моисеев и его леди», мы две недели работали в концертном зале «Россия» при полных аншлагах. Поэтому, в принципе, это ход конем, интерес был сумасшедший. 

<...> Мы сейчас говорим, что Леди Гага у нас вершина всего нового. А Бориса Моисеева в перьях, в гробу выносили через весь зал еще в 1991 году. А наряды, которые я надевал тогда… Леди Гага с мясом на голове может отдыхать! 

(Вадим Верник, «ОК!», 06.03.2014)