ПОВЛИЯЛО ЛИ ВХОЖДЕНИЕ ЕЕ В ХУДОЖЕСТВЕННУЮ СРЕДУ ПРИ СОЗДАНИИ ФИЛЬМА «ДА И ДА»

- Повлияло не сильно, это было лишь удобным средством выражения. Это ведь фильм про рок-звезду, мой герой — рок-звезда. Просто самая ближайшая и удобная форма, в которую я могла его рок-звездность облечь, — это форма художника.

ВДОХНОВЛЯЛИ ЛИ ЕЕ КОНКРЕТНЫЕ ПЕРСОНАЖИ?

- Знаешь как, мне для того, чтобы снимать кино, особо не надо вдохновляться. Хотя нет, надо. Но для меня вообще современное искусство — это хулиганство. Когда-то для меня это было ново и прикольно. Этот фильм вообще никакого отношения к современному искусству не имеет, вот что я тебе пытаюсь сказать. Я абсолютно другой ситуацией вдохновлялась, когда его снимала, личной, жизненной.

О НАЗВАНИИ ФИЛЬМА

- Потому что эта фраза есть в фильме. Мы не придумали лучше названия. Его не было. Просто «Да и да». Ну какое название ты можешь дать этому фильму? По-английски я хотела его назвать The Rose in My Heart, но по-русски это не звучит. Мы с Сандриком (Александр Родионов. — Interview) решили, что будет такое название.

О СТРАДАНИЯХ

- Мне вообще страдать не очень интересно. И это к моему анализу никакого отношения не имеет. Это касается отдельного человека, который был в моей жизни. Я просто это наблюдала. И история Сандрика очень подошла к тому, что я хотела рассказать.
Боль и страдание — это, конечно, очень готично, но мне кажется, это просто безответственный запой — и все. Мой герой не работает трезвый, всегда пишет пьяный. Он молодой, его признают взрослые динозавры артистического мира. Они говорят: «Антонин, ты молодость мира». А он пьет не потому, что выбирает страдание, а потому, что не может работать трезвый. Все гораздо проще. Если бы он был 40–50-летний страдалец — одно дело. Нет, он просто безответственный, самовлюбленный, эгоистичный и зацикленный на себе персонаж.

О СОЗДАНИИ СЦЕНАРИЯ

- Это было чудо! Сидели я, Сандрик и еще один персонаж. Этот персонаж отошел, и Сандрик начал рассказывать какую-то историю. Я говорю: «Что это за история?» — «Это я сценарий написал». Это была история про меня, хорошая такая история. Я ее почувствовала. Не с точки зрения событий, которые происходят в фильме. Это важно. Если я говорю, что это про меня, про мой личный опыт, люди думают: «Ну, точно. Значит, все так точь-в-точь и было». Нет, это просто самая удобная форма выражения того, что происходит внутри. Она по состоянию мне была очень понятна. Сандрик что-то увидел, почувствовал, что это может быть в кассу. Я ему сказала: «Дайте мне сценарий, мы будем его снимать». Мы его сняли. Это очень скромное кино, абсолютно без всяких претензий. Это кино для пяти человек, для друзей. Ну и для всего человечества, конечно.

О ГЛАВНОЙ ГЕРОИНЕ

- А героиню я вообще с другого персонажа брала. Не с себя. Было с кого брать. Не люблю рассказывать, кто кого у меня в фильмах играет. Но это точно не я. Я вдохновляюсь людьми очень сильно, и актерами, кстати, тоже. Я, конечно, сухарею с годами. Но еще что-то меня вдохновляет. Не совсем я еще высушенный сухарь.

ОБ ЭФФЕКТЕ КАЛЕЙДОСКОПА В КАРТИНЕ

- Фильм снят субъективной камерой — глазами художника, пьяного, во-первых, и творческого, во-вторых. Поэтому калейдоскоп. Его мир очень яркий, и когда героиня в него влюбляется, она начинает смотреть на мир его глазами. Цвет удваивается: помимо концертного света, который работает с пульта и меняет картинку, на камере надет цветной фильтр с определенной палитрой. Цвет всегда в каждом кадре разный. Так вот мы и смотрим на мир его глазами всю дорогу.

О СВЯЗИ МЕЖДУ БОЛЬЮ И ЛЮБОВЬЮ

- Это очень литературно, понимаешь? Боль и любовь — это из литературы, это никакого отношения к жизни не имеет. Но поскольку мы живем в искусстве, мы используем эту формулу. Боль, страдание. Потому что этого требует искусство, то, чем я занимаюсь. Потому что бесконфликтная любовь — это любовь христианская. Это другое. Это для жизни, для семьи, это духовное. А в искусстве должны быть преломление, конфликт, драма. Я не понимаю, конечно, такую любовь. Это вообще не любовь, это скорее имеет отношение к страсти. Какие-то болезненные пароксизмы. Поэтому это искусство. Отсылки к Артюру Рембо, к Верлену — все это туда. А любовь — это бесконечно. Она не может быть такой гнилой, она прекрасна.

О ЧЕМ ЕЕ ФИЛЬМ?

- А кино это — про форму, не про содержание. Это про Васнецова кино. Да и вообще, линия Васнецова, например, пока еще многими не замечена. Но я говорить пока не буду. Вот что вообще читатели подумают про мой фильм?

ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ НОВЫХ ПРИЕМОВ

- Стараюсь, конечно. Потому что на месте стоять нельзя. Это шоу-бизнес, в нем постоянно меняются герои. Нужно быть в тренде, все время придумывать что-то новое. Визуальной формы, движения камеры это касается в первую очередь.

О СВОИХ ИНТЕРЕСАХ

- Да, меня интересуют любовь, свидания, платья, собаки, розовый цвет, белый цвет. Конфеты шоколадные, халва, розовое шампанское. Томик Лермонтова или Пушкина, а можно и Толстого. И все. Моя кровать и фиолетовые стены. И панк, конечно.

(Евгений Митта, Interviewrussia.ru, 23.06.14)