О ВОЗВРАЩЕНИИ НА СЦЕНУ

— Тут история практически романтическая. Я была на испанском берегу в романтическом путешествии, принимала ванну. И то, что пора делать группу, я знала давно. Просто не понимала, с кем. А тогда я поняла — точнее, вспомнила, — что все можно и бояться нечего. Как только вернулась в Москву, мы начали, это где-то в мае все произошло.

СКОЛЬКО НА АЛЬБОМЕ НОВЫХ И СТАРЫХ ПЕСЕН?

— Примерно пополам. Я даже сначала думала, что так и будет с альбомом: первая часть из старых, вторая — из новых. Потом, когда мы взялись за аранжировки прежних песен, для меня это стало одной историей, все сложилось. С теми, что записаны давно, было страшно поначалу.

О НАСТРОЕНИИ НОВОГО АЛЬБОМА

— Грустный, да? Мне и самой кажется, что грустный, но я же не знаю, как это со стороны. Самой-то мне сейчас не грустно. Там добрая часть материала отрефлексирована. Это моя психотерапия. Ну, наверное, у всех так. Мне теперь от него прямо хорошо. Я тот альбом и те песни писала в 2009-м. Сколько мне было лет? 23–25. Я же… взрослею? Надеюсь. Не знаю. (Смеется.) Просто другие какие-то вещи в тебе начинают работать.

О КОНЦЕРТАХ

— Я понимала, что есть песни, которые я не имею права не играть. Но я не понимала, как я их буду петь, потому что я не слушала альбом три года. Я писала все это сто лет назад и, когда пришло время их послушать, за голову-то и взялась: «Как, ну как так можно было? Не понимаю». Но мы умышленно начали с ребятами с самого нового материала. Чтобы все с чистого листа, чтобы была девственная группа. И пока мы делали песни, мы поняли, куда это все идет, как это звучит, что мы за группа, — и было проще это переделывать. Взяться за старые песни и просто сделать так, как нам хочется. Правил не было. Единственное, что я говорила: «Вот этого куска в песне точно не должно быть, а этот точно нужно сохранить».

О КАВЕРЕ НА МАЙЮ КРИСТАЛИНСКУЮ

— Я человек неэрудированный, это известно очень давно. Вот Игорь Григорьев на сегодняшний день — мой проводник. И он показал мне эту песню. Я сошла с ума, поняла, что мне надо эту песню спеть. А когда получилось, решила, что поставлю ее в альбом. Понятно, что у Таривердиева все гениально. Я поклонница, так жалею, что мы не сверстники. В моем случае какие-то излишества помешали бы песне. Оркестровку мы бы все равно не сделали. И вот Данил сидел со мной на кухне и на гитаре подбирал аккорды. Я говорила: «Это да. Это — нет. А вот это запомни!» Потом мы услышали и поняли, что это такой набросок. В конце альбома ее поставить — это как после трех лет сыграть в Норвегии на фестивале… Это мазок, это не точка.

О МЕЧТЕ

— Я мечтаю, чтобы меня наконец восприняли как эстрадную певицу.

(Артём Макарский, «Афиша-Волна», 09.02.15)