О НАЗНАЧЕНИИ НА ПОСТ ГЛАВНОГО ДИРИЖЕРА В НОВОСИБИРСКОМ ТЕАТРЕ ОПЕРЫ И БАЛЕТА

— При начале работы в любом театре самое важное — познакомиться с его историей: планировать завтрашний день, не зная вчерашний день и сегодняшний, очень трудно. Для меня очень важной эмоциональной связкой является то, что первым музыкальным руководителем театра при становлении труппы в 1944 году, еще во времена Второй мировой войны, был педагог моего отца Лео Гинзбург, замечательный дирижер немецкого происхождения.

Сейчас я знакомлюсь с солистами — и лично, и слушаю их голоса, с оркестром и хором были проведены встречи. Также меня интересует не только то, что происходит в самом театре Новосибирска, но и в музыкальных учебных заведениях города. Я убежден, что необходима какая-то специальная образовательная программа, чтобы обеспечить в будущем достойную смену поколений в театре. Театр такого масштаба, как Новосибирский, должен заботиться об этом.

О РАБОТЕ С ОПЕРОЙ

— Как в Новосибирске, так и в любой другой точке планеты, когда речь идет об опере, прежде всего речь идет о певцах. У них, на мой взгляд, самая трудная и ответственная профессия, потому что у них инструмент внутри. Любые эмоции, я уже не говорю про состояние здоровья, сказываются на голосе. Я убежден, что дирижерам оперой нужно заниматься только тогда, когда без этого не можешь, когда у тебя к певцам очень трепетное и любовное отношение. У меня оно сложилось с самого детства. Я помню, как приходили тогда еще совсем молодые, а на сегодняшний день именитые певцы к моему отцу, дирижеру Михаилу Юровскому, и занимались с ним фактически каждый день. И я помню, как высоко оценивалась работа дирижера и певца. Когда есть этот тандем, тогда можно заниматься оперой.

О ГОСТЕВЫХ КОНТРАКТАХ

— С одной стороны, их много. С другой — я не хочу превратиться в фабрику, хочу выпускать штучный товар. Поэтому у меня не будет ситуации, при которой мне придется делать 12–13 постановок в сезон. Это физически невозможно. Ездить я, конечно, буду. Но для меня очень важна работа именно в России. Она связана не только с чувством патриотизма к той стране, в которой я родился и где мои корни. Просто я действительно считаю, что в России на сегодняшний день делать ту работу, которой занимаюсь я, можно на более высоком уровне, чем во многих западных театрах. Здесь в чем-то даже больше возможностей, чем на Западе, где многое стало превращаться в фабрику, хотя и работающую на высоком уровне.

ОБ ОТСУТСТВИИ ДЕМОКРАТИИ В ТЕАТРЕ

— Мне кажется, демократия вообще нигде не возможна. Это мое мнение как человека, выросшего в так называемом демократическом европейском обществе. Я не вижу как-то эту демократию, по-моему, это миф. А уж в условиях театра — тем более. Но когда я говорю, что не должно быть демократии, это не значит, что будет самодурство и диктатура, постоянная демонстрация своей власти. Всё это не имеет отношения к нашей работе, в которой на самом деле всё очень просто выстраивается. Кто-то должен стоять у руля, должен быть капитан корабля. В опере, музыке всё построено на комбинации из дисциплины и эмоций, которые играют очень важную роль. Для меня всегда было важно уважительно ко всем относиться и не создавать ощущения, что кто-то находится уровнем выше или ниже. Этого вообще не должно быть. Если дирижеру приходится кому-то доказывать свой авторитет, значит, у него нет авторитета.

(Ольга Завьялова, «Известия», 29.09.15)