Показ спектакля «Гамлет» из лондонского театра «Барбикан» состоялся в кинотеатрах сети «Формула кино». Режиссер — Линдси Тернер. В ролях: Бенедикт Камбербэтч, Киаран Хайндз, Лео Билл, Сиан Брук, Анастейша Хилл и другие.

Сюжет бессмертной шекспировской пьесы не нуждается в освещении. Многочисленные новые прочтения переносят зрителя из эпохи в эпоху, но неизменным остается одно — трагедия юного принца Датского, теряющего разум под гнетом неприветливых стен родного замка, населенного требующими отмщения призраками и их лицемерными убийцами, протирающими своими телесами королевский трон. Безумие, витающее в воздухе как опасный вирус, в постановке Линдси Тернер почти физически осязаемо — а ведь действие происходит в замкнутом пространстве, и на сцене нет места спецэффектам, кроме светотеней, звукового оформления и условных тайных ящиков в полу. Особую пикантность придает то, что осовремененные персонажи мечутся по вполне себе елизаветинскому замку, где вычурные канделябры соседствуют с яркими пластмассовыми телефонными аппаратами и виниловыми проигрывателями.

За счет слаженных действий массовки создается ощущение кинематографичной фантасмагории — эдакие стремительные привидения, двигающие стулья между актами, будто в ускоренной съемке. На время монологов Гамлета время в буквальном смысле останавливается — все, кто находятся на сцене с главным героем, резко замирают, а свет на заднем плане гаснет, словно кто-то нажал на кнопку «стоп». Неудивительно, что все внимание оказывается приковано к Камбербэтчу; на то и расчет, его игра — главная вишенка на этом драматичном торте. И все же быть звездой самой ожидаемой постановки года/века/эпохи (нужное подчеркнуть в зависимости от степени офанателости) — огромная ответственность даже для самых искушенных артистов, и порой наш герой срывается на бравурную декламацию, граничащую с форменной истерикой. Впрочем, учитывая специфику сюжетной обстановки, по большому счету такой накал страстей можно списать на интенсивность душевных переживаний самого Гамлета.

Если же отвлечься от терзаний принца, отдельного упоминания достойна Офелия (Сиан Брук) — вот уж чей образ воплощен с особой тщательностью и нежностью. Горько наблюдать за трансформацией героини из доверчивой девочки с фотокамерой в нервную сумасшедшую, отравленную горем, с которым хрупкий разум не в силах совладать. Что про остальных? Сурова тень отца, напыщен Клавдий, комичны Розенкранц и Гильденстерн. Все так, как завещал великий Шекспир. Все так — и все же по-другому.

Лиза Беляева, InterMedia