КАК ДЛЯ НЕЕ НАЧАЛСЯ 2016 ГОД?

- Плохо. Умер Дэвид Боуи. Я однажды видела похороны одного чернокожего музыканта: люди шли, раскачивали его гроб, пели. И я надеялась, что с Боуи так же получится: все выкрасят в какой-нибудь синий цвет рожи и будет веселье. Когда такие люди умирают, надо, несмотря на все мысли свои: «Ну как же так, теперь и этого нет», все равно устраивать праздник.

ОБ ОБРАЗОВАВШЕМСЯ В РАБОТЕ ЗАТИШЬЕ?

- Знаешь, мы когда с Руминовым получили за «Я буду рядом» Гран-при на «Кинотавре», я у него спросила: «Ну что, Паш, на ближайшие пять лет я свободна?» У меня такой опыт, привыкла уже — что-то выстрелит, и кажется, ну все, теперь понесется карьера. А на деле наступает затишье. И вот сейчас точно такая же история. В прошлом году у меня праздник был: три месяца на всех афишах города «Озабоченные», потом фильм «Без границ», премьера в театре. Я в очередной раз подумала: «Ну вот теперь-то!..» И если бы мы встретились с тобой до Нового года, я бы сказала: все отлично, все по накатанной идет. Но тут начался год: сначала Боуи умер, потом позвонили и сказали, что меня сняли с роли в сериале, потому что на эту роль им «не нужна звезда».

О СМЫСЛЕ АКТЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ

- Вообще смысл актерства именно в том, чтобы тебя знали и любили. Если без вранья. Я помню, на первом курсе нас — тупорылых, 17-летних — педагоги сажали в кружок и спрашивали: «Зачем вы идете в артисты?» Я так боялась этого вопроса! Потому что все красноречиво отвечали: искусство там, миссия, тра-ля-ля. А у меня какие-то мерзкие, меркантильные ответы в голове крутились, и я молчала. Сейчас-то я понимаю: остальные думали так же, врали просто.

ОБ УСЛОВИЯХ РАБОТЫ КАНАЛА ТНТ

- Если что-то не получается — звонок другу, и там на проводе Семен Слепаков, который не орет: «Вы тратите мои деньги!», а говорит спокойно: «Давайте попробуем вот так». Мы останавливались, переснимали. Думаю, даже в Голливуде нет таких условий.

МОЖЕТ ЛИ СМОТРЕТЬ НА СЕБЯ НА ЭКРАНЕ?

- Не могу. У меня повышенное сердцебиение и отвращение. Мне кажется, что вот сейчас все увидят, как я плохо играю. Хотя недавно дети уломали меня на «Русалку» — и я с удовольствием посмотрела.

О СЛОЖНОСТЯХ РАБОТЫ В ТЕАТРЕ

- Я сыграла три спектакля и на третьем уже юбочку поддерживала, чтобы не упала. Каждый выход на сцену — большая энергетическая потеря. Раньше я этого не понимала. И у Жени Стычкина спрашивала: «Сколько ты в месяц спектаклей играешь?» Он говорил: «Ну, когда восемь или девять — это уже тяжело». И я такая: «Да ладно! В кино восемь-девять съемочных дней в месяц — это же ерунда». И когда мы спектакль («Две дамочки в сторону севера». — Прим.InterMedia) делали, я всех спрашивала: «А это нормально, что я так устаю?» Мне говорили: «Конечно». Поэтому в день спектакля никто никуда не ходит, все готовятся, спокойно время проводят. Кроме Жени Цыганова.

О СТРАХАХ НА СЦЕНЕ

- Да, я все время боюсь сделать что-то не так. Мне Оля Бешуля говорит: «Все ты делаешь правильно, Шалаева, успокойся». Я ей: «А если мне что-то в голову на сцене пришло и я отвлеклась?» Она: «Все отвлекаются».

О ЖЕЛАНИЯХ

- Мне хочется в мою деревню, на речку, на коньках кататься и чужие сети проверять. У нас мужички поставили сети, ушли, а мы с девками сразу побежали смотреть, дуры такие. Там же лед сверху — как они эти сети поставили, до сих пор не могу понять технологию.

(Роман Волобуев, Interview, 15.03.16)