О ПРИСУТСТВИИ ПОЛИТИКИ НА ОЛИМПИАДЕ

― Я думаю, что если политика присутствует, то в значительно меньшей степени, чем нам пытаются это преподать. Вообще, я сам себе страшно удивился. Я вообще, не болельщик, но в тот момент, когда я узнал, что наша сборная все-таки поедет на Олимпиаду, я испытал совершенно неожиданную радость и облегчение, потому что вот эта общая напряженность, которая висит над миром, она на меня действует физически. Поэтому все, что ее как-то рассеивает, пусть на время, для меня праздник. И, честно, мне очень понравилась реакция нашего президента на всю эту историю, потому что, когда уже готовились истерические крики – «Бойкот!», «Пошли все они к черту!» — он сказал: «Нет, ребята, мы уважаем решение олимпийского комитета. Действительно, спорт должен быть без допинга». Абсолютно правильно.

ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ФОНОГРАММЫ

― Выступление под фонограмму – это не преступление, а надувательство. Но пока зритель будет рад, что его надувают или ему будет все равно, надувают его или нет, то его и будут надувать. Так что вопрос к нашему невзыскательному зрителю.

А со спортом… нет, конечно, это не так. Мне насколько известно, мы же не единственные в мире и мы не на первом и не на втором месте, если так исторически смотреть по раскрытию этих историй с допингом. У нас просто об этом мало говорили.

О ПРОПАГАНДЕ

―Вообще, при желании сегодня найти информацию можно, только надо иметь голову на плечах и уметь отделять зерна от плевел. Другое дело, есть ли это желание. Ведь так удобно, когда тебе все разжевали и объяснили. И все просто и ясно: все враги, все вокруг, а мы хорошие.

О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГОСДУМЫ

― Вроде дума уже ушла в отпуск, уже можно вздохнуть… Хотя голос Мизулиной еще раздается. Откуда она это… насчет того, что бить-то можно в семье – это она из отпуска прислала, что ли? Охренеть можно! Бьет – значит, любит. Вообще, на фоне количества бытовых убийств в нашей стране это самое время такой закончик пропихнуть сейчас.

О ВЫБОРАХ В РОССИИ

― Для того, чтобы думать, надо, чтобы думать кто-то научил в свое время. Боюсь, что в массе своей наше население этим не сильно страдает. Голосуют за это, потому что другого не пробовали на протяжении столетий. Все это немножко под разным соусом подавалось, но, по сути, как были рабами, так рабами и остались. Это сидит в памяти, это сидит в позвоночнике. Не научились себя чувствовать свободными люди. Попробовали чуть-чуть при Горбачеве – и испугались: Ой, как непривычно, да ответственность какая, да может ведь не получиться. Я прекрасно помню своего товарища, который в 70-е годы был редкий вольнодумец, работал в «почтовом ящике» каком-то физическом, а в 90-е годы он ко мне пришел и сказал: «Это какой-то кошмар, слушай! Я получал свои сто рублей – мне хватало на колбасу, на портвейн. Мы сидели, читали самиздат, ругали советскую власть, ни черта не делали в нашем КБ. Отлично жили!» Даже он был не готов к нормальной жизни. А что говорить про остальных тогда, вообще?

О ТОМ, ОТКУДА У НЕГО ОПТИМИСТИЧНЫЙ ВЗГЛЯД НА ВЕЩИ

― Слушайте, у меня есть друзья. Их довольно много. Это абсолютно нормальные, хорошо делающие свое дело люди, точно так же, как и я надеющиеся на что-то, иначе бы они этим не занимались. У меня есть дети, которые вполне оптимистично смотрят на мир и занимаются своим делом, и у них это получается. Вообще говоря, большая часть населения планеты состоит из мудаков – не бойтесь этого слова, оно литературное – наша страна в этом смысле очень не исключение, очень. Но давайте равняться на тех людей, которые что-то соображают и что-то умеют.

О ТОМ, ЧТО ОН СЛЫШИТ В ДЖАЗЕ

― Прежде всего свобода, которая не исключает всего вышеперечисленного. Потому что, если вы ощущаете свободу, при этом вы не чувствуете, не знаете гармонии, не владеете инструментом и вы плохой мелодист, то никакой джазист из вас не получится. Это удивительное сочетание этих составляющих, которые вкупе дают самое свободное музыкальное искусство в мире. Потому что ну не могут джазмены два раза одинаково сыграть пьесу, даже если будут играть тему по нотам. Это люди, которые разговаривают на международном языке без слов. Они могут ненавидеть друг друга, но они собираются и играют вместе, продолжая одну и ту же тему, перекликаясь, уступая друг другу. Это фантастическое совершенно ощущение даже слушать, а уж играть-то, участвовать в этом – это вообще сказка какая-то.

О ВРЕМЕНИ В РОССИИ

― Много путешествую, и у меня твердое ощущение, что наше время в нашей стране – это одно время. А, скажем, в Африке это другое время. А в Америке – это третье время. А Европе – четвертое. У нас какая-то туча висит невидимая из какой-то злобы, незнания, неуверенности… Как вот у нас любили в 70-е годы говорить про Америку: безработица, неуверенность в завтрашнем дне… Вот, где есть неуверенность в завтрашнем дне – вот она сегодня здесь. Вот этого всего я не ощущаю, оказавшись в цивилизованной какой-то другой стране. Люди совершенно спокойно заняты своим делом, своими семьями, своей работой, своим отдыхом. Они смеются, у них хорошее настроение. Они не испытывают агрессии по отношению друг к другу. И как-то там оттаиваешь просто на то короткое время, пока там находишься.

О МУЗЫКАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

― У нас будет в Москве концерт, кстати, в центре Москвы 22 сентября в зале Градского «Градский Холл». У него зал небольшой – 600 с чем-то мест. Не знаю, остались ли там билеты. Он будет называться «Концерт для своих». Я думаю, что туда придут те, кто «Машину времени» по-прежнему любит. Мы будем новую пластинку играть, старые песни. Вообще, мы гастролируем, ездим. Несколько дней назад мы были в Дзинтари, в этом замечательном зале. Существуем. Прекрасно, по-моему, функционирует клубик наш джазовый. Там каждый день много народу. Там играют хорошие музыканты. Я туда уже просто как домой иду. И чувствую себя там очень хорошо. Готовлю выставку, заканчивают картинки. Выставка будет в сентябре в «Розе Азора». И совсем в другой технике делаю вещи. Никогда таким не занимался. Если получается – радуюсь, как ребенок. Посмотрим, насколько это оценят те, кто придет посмотреть.

О ВЛАСТИ И ПОПУЛЯРНОСТИ

― Я не ангел… Нет, да какая власть?! Я вас умоляю… Власть меня никогда не интересовала. Популярность я воспринимаю как неизбежное следствие того, что ты что-то сделал хорошо, и отношусь к ней с большой долей юмора.

О ТОМ, ЗАЧЕМ GOOGLE ВЕРНУЛ В РУССКУЮ ВЕРСИЮ СОВЕТСКИЕ НАЗВАНИЯ

― Бог его знает. Я, вообще, не очень компьютерный человек. Я не пользуюсь навигатором… На моих глазах происходит, по-моему, ужасная вещь. Водители, севшие за навигатор, уже через месяц Москвы не помнят. Всё, вот выключи навигатор – он не понимает, куда ехать. А я помню таксистов, которые знали каждую подворотню: как проехать тут, как проехать так. И таких водителей все меньше и меньше. Мы отключаем какие-то участки головы, забывая о том, что все эти примочки компьютерные, они не заменят то, что у нас в голове – просто отключат.

О ПЕТИЦИЯХ

― Смотря какие петиции. Я, например, периодически подписываю петиции «Гринписа» и «Авааза», и я вижу, как это работает. И это, действительно, работает. И в нескольких случаях уже были достигнуты серьезные результаты по спасению природы. Это, по-моему, замечательно совершенно. Это значительно ближе к нашей жизни, чем многие думают. Это то, чем мы дышим, это то, во что наша планета завтра превратится или не превратится. Или это произойдет через три дня. Вот лучше пусть произойдет через три, чем завтра.

О ТОМ, ЧТО ОН ХОТЕЛ БЫ СКАЗАТЬ, НО НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ РАНЬШЕ

― Нет, пожалуй. Пожалуй, нет. Мне, в общем-то, рот никто не затыкает. У меня есть масса возможностей высказаться — если я испытываю такую непреодолимую тягу – начиная с Фейсбука и заканчивая «Эхом Москвы». А еще есть песни, а еще есть картинки. Лучше в картинке высказываться, потому что она очень точно передает твое состояние на данный момент.

О ТОМ, КАКОЙ ПЕРИОД СВОЕЙ ЖИЗНИ ОН ХОТЕЛ БЫ ПОСТАВИТЬ НА «СТОП-КАДР»

― Никакой! Потому что жизнь хороша тем, что она все время меняется. Можно же с ума сойти, если все застынет.

О СВОБОДЕ И ЭМИГРАЦИИ

― Кто-то вернется, а кто-то нет. Я вижу большое количество молодых людей, которые не хотят несвободы. Вот никуда они не вернутся. Многие из них, к сожалению, уезжают сейчас работать в другие страны. И свой талант, свои знания, свои умения они продают там. Не потому, что они не любят Россию, а потому что они не видят себе применения просто в той обстановке, в которой мы сегодня находимся. Я очень надеюсь, что она скоро изменится и тогда многие вернутся, конечно.

(Оксана Пашина, «Эхо Москвы», 29.07.2016)