О КОНЦЕРТЕ ПО СЛУЧАЮ ЮБИЛЕЯ

- У рок-н-рольщиков принято проставляться по случаю 50-летия. А у тех, кто связан с медиа, это обременено еще и тем, что надо устроить концерт. Ребята, до середины Джомолунгмы дошел, иду дальше. И когда у друзей были полтинники, честно ходил. Если просят, выступал. Я-то петь не могу, но всегда стих прочту, поскачу вместе со всеми. На самом деле я очень нелеп на сцене, но смиренно на это смотрю. Главное – поддержать, чтобы юбиляру было приятно. У меня день рождения 22 июля, но поскольку летом все в отпусках, отложил на осень. Обзвонил друзей, такая московская тусовка получается. Будут Гарик Сукачев, Санька Скляр. Всю жизнь, сколько себя помню, они были рядом, и на свадьбе моей пели. Дружба, выдержавшая проверку временем.

О ТОМ, КАК ОТМЕТИЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

- Я был с семьей и друзьями в Греции. 22 июля поднялись на Афон. Шли 7 часов! Наверху мне подарили старинный компас и евангелие на греческом языке. Мы, кстати, в ту поездку потом еще раз на Афон поднимались, втроем с сыновьями. Заночевали прямо на горе в храме, утром вышли на вершину, внизу бездонные пропасти, долины, море, облака – как во «Властелине колец», красота неистовая! Сели на пике. Говорю: «Ребята, надо сделать что-то такое, что запомнится на всю жизнь. Хочу взять с вас обещание, что вы сделаете то же самое, когда у вас будут сыновья. Давайте вспомним стихи». Вася прочитал Есенина, «Положили меня в белой рубашке под иконами умирать…» Я – Мандельштама. Савва тоже пытался прочесть стихотворение, но на второй строфе выяснилось, что это какой-то рэп, и мы запретили ему читать, чтобы не опошлять момента.

О ТОМ, ПОМЕНЯЛОСЬ ЛИ ЧТО-ТО ВО ВНУТРЕННЕМ СОСТОЯНИИ К ПЯТИДЕСЯТИ ГОДАМ

- Самое ужасное, что нет. Со всеми поговорил – то же самое: люди пытаются что-то ощутить, но понимают, что какими были в 12 лет, такими и остались, за исключением приобретенных переломов. Конечно, сейчас я не столь энергичен и заинтересован в познании мира. Но, в принципе, процентов на 98 все то же самое.

О СЪЁМКАХ В КИНО И СЛУЖБЕ В ЦЕРКВИ

- Я очень деликатно к этому отношусь. За мной тянется шлейф прожитой жизни, очень противоречивой, не хочется будоражить общество и вызывать дополнительную критику. Нужно, чтобы люди подзабыли очень уж запомнившиеся образы и ходили не на доктора Быкова, а на смиренного отца Иоанна, «картавого инвалида». Когда патриарх скажет, что можно, вернусь, потому что там я чувствовал себя наиболее комфортно. Церкви я искренне предан. Потому что то, что у меня есть семья, – это ее заслуга, если не считать нашей мизерной лепты. Когда мы с Оксанкой встретились, и я, и она висели над пропастью на одной руке. Время было такое, звонкие 90-е, все на разрыве, на краю. В буквальном смысле. В первый год совместной жизни обожали ходить по мостам, любимый у нас был на «Парке культуры», раз сто прошли по этой сетке. Паркурщиками были, правда, тогда это так не называлось. Лазили везде, где можно, жесткая веселуха, абсолютное безумие… Но при этом очень хотелось «сообразить» жизнь, сделать ее логичной. Слава Богу, что в тот момент, когда мы зацепились друг за друга, нам хватило мудрости. Мы поняли, что сожжем друг друга, потому что и Оксана – огонек, и я тоже.

О ТОМ, КАК ОН ПРИШЁЛ К РЕЛИГИИ

- Меня часто спрашивают: как вы пришли в церковь? Рассказываю, никто не верит.

А произошло так: была Оксанка, был я, мы висели над пропастью. И мы поняли, что нам нужно найти что-то, что бы нас стабилизировало. И поскольку мы не самые умные люди, исходили из простейших принципов: Бог ошибок не делает, и если мы родились в России, это будет православие. Нашли священника, и с тех пор он наш духовник. Когда какой-то скандал, мы на себя не рассчитываем, звоним ему, едем, разговариваем, миримся. Понимаем, что ругаться без толку, куда – детей столько. Даже если будем искренне друг друга ненавидеть и стоять за дверью с топором, все равно никуда не денемся. Вот так, как говорят друзья, два больших минуса сложились в один большой плюс. Мы всегда жили в свое удовольствие, просто в какой-то момент его «переформатировали».

За нашу короткую жизнь мы все равно не сможем все понять, поэтому волей-неволей вынуждены быть фанатиками, верить в то, что не осознали. Доверяться, следовать сердцу. Я к этому пришел лет в 19, и когда пришел, все наладилось.

О ТОМ, ЧТО БЫЛО БЫ, НЕ ВСТРЕТЬ ОН СВОЮ ЖЕНУ

- Мы бы с вами не разговаривали, я бы 100 процентов умер. Это очевидно. На тот момент я ничего не боялся. Я и сейчас ничего не боюсь особо. Но смысл был привнесен только семьей.

О ТОМ, ЧТО ОН И СУПРУГА ПРИВНОСЯТ В СЕМЕЙНУЮ ЖИЗНЬ

- Мои – жесткие 10 процентов. Я бы не выдержал то, что делает она. Моя задача – зарабатывать деньги и периодически пучить глаза на дочек, чтобы чего-то не делали. Выпучиваю, а сам думаю: «Господи, что ж ей сказать, она же девочка…» Но что-то говорю, конечно. Еще заправляю свечи в канделябр и ставлю Баха. Его у нас, правда, не все любят, тысячу раз крали флэшку и ломали источающий источник. Хозяйством занимаюсь, хоть и не очень хозяйственный человек, но теперь во мне это есть. Деревья люблю сажать… Я «обслуживающий персонал» этой большой веселой тусни, и мне это нравится.

ОБ ИЗМЕНАХ

- Не дай Бог! Одну-то я еще выдерживаю. И искренне восхищаюсь, без осуждения, людьми, которые умудряются поддерживать в течение жизни несколько связей, они для меня какие-то древнегреческие боги. Потому что у меня нервов на вторую женщину не хватит (смеется).

О КАВАЛЕРАХ СТАРШИХ ДОЧЕРЕЙ

- Всех заранее ненавижу, но понимаю, что придется смириться. И принять то, что после стирки нужно будет помимо своих носков искать еще и дополнительные. А если серьезно, конечно, догадываюсь, что они влюбляются, встречаются, но в их личную жизнь не лезу. Сейчас у них в приоритете учеба, надо окончить институт, реализоваться в жизни. Хотя это все и не маниакально, в здоровых пропорциях.

О «ПРОВЕРКАХ» ПОТЕНЦИАЛЬНЫМ ЗЯТЬЯМ

- Не думаю, что это правильно. Девчонки влюбляются, руководствуются чем-то своим. К тому же если бы мне проводили проверки родители Оксаны, я бы в жизни на ней не женился, потому что я был очень противоречивый чувак. Просто нет никакой надежды. Поэтому буду дистанцироваться и смиряться.

О ТОМ, КАКИЕ УСТАНОВКИ НА ОБЩЕНИЕ С ПРОТИВОПОЛОЖНЫМ ПОЛОМ ОН ДАЁТ ДОЧЕРЯМ

- Замуж они должны выходить девственницами, естественно. Они это знают. Ведь что такое свадьба? Ты же по сути приносишь себя в жертву другому человеку. Ты осознаешь, что ты отдал, и что отдали тебе. И от этой чистоты возникнет взаимное уважение.

О ГОТАХ

- У меня был дивный случай на эту тему. Однажды, когда я еще служил в церкви, ко мне пришел один человек и пожаловался на проблемы с дочкой: «Вышла из-под контроля, возвращается в три часа ночи. Мне хотелось бы, чтобы вы с ней поговорили». «Сколько ей лет?» – спрашиваю. «13». Я обалдел: в этом возрасте Анфису еще мусор выкинуть отпустить боялся. Назначили встречу, не в храме, чтобы не пугать, а рядом в суши-баре. Пришла девочка. Гот – вся в черном, брови так красиво выщипаны. Вижу – чувствует, что не буду ни осуждать, ни оценивать, понять хочу. Начинаю разговаривать: «Ты же молоденькая, чего тусить, неудобняк. Вот вы в клуб приходите, курите же там?» «У нас не принято». «Выпиваете?» «Нет». «А вдруг на тебя посягнет кто-нибудь?» «У нас считается, что девушки должны выходить замуж девственницами». И я так проникся уважением к этой культуре!.. Подумал: «Почему мои дети не готы?» «А что же вы делаете до трех часов ночи?» – спрашиваю. «Общаемся, чай пьем, музыку слушаем». Я, кстати, не поленился, съездил на Горбушку, купил все, что она назвала, послушал – это прекрасно.

О ТОМ, ОТ ЧЕГО ПЫТАЕТСЯ УБЕРЕЧЬ ДОЧЕРЕЙ

- Ни от чего я не пытаюсь их уберегать на самом деле. Пусть живут. Есть некий набор простых величин: вовремя приходить домой, сдачу возвращать. Все остальное я не могу контролировать. Но если возникнет проблема, всегда подоспею. У меня и ружье есть, и топор.

О МИХАИЛЕ ЕФРЕМОВЕ

- Михаил Олегович для меня уже родственник, потому что он Анфискин крестный. Мы, кстати, с ним кардинально расходимся в политических взглядах. Он представитель крайне либеральной среды, я – противоположной. Его корят за то, что общается со мной, меня – за то, что общаюсь с ним. Отвечаю: «Ребята, есть вопросы выше». А потом он человек приятный, удивительно внимательный и скромный. Со стороны никогда не скажешь, потому что ему приходится в силу популярности отбиваться, чтобы сохранить личное пространство. В житейском отношении не раз выручал меня и делал это всегда стесняясь из-за того, что помогает. Просто золотой человек. Может хулиганить иногда, но это такое детское, он большой ребенок. Анфиска его обожает, у нее даже его портрет висит над кроватью.

О СВОЁМ РАЙДЕРЕ

- У меня православный райдер, а он хуже, чем у избалованной рок-звезды. Когда я отправляю его продюсерам, они сначала думают, что это шутка. Потому что туда входят религиозные праздники, а их полно. Если в один день не снимаешься, приходится отрабатывать две смены в другой. Поначалу сетовал, а потом перестал, потому что именно эти дни стали для меня облегчением: график уплотнился, а окошки остались. В группе к этому сначала относятся с недоверием, потом с улыбкой, потом с испугом, а потом и сами начинают жить по этим правилам. А что, прекрасная традиция. Во-первых, есть возможность отдохнуть, во-вторых, все, что методично, то полезно.

ОБ ОДЕЖДЕ

- В одежде я человек простой. Надо мной дети смеются: «Папа, ты с закрытыми глазами одеваешься, у тебя все фирменное, но все не в колор». Говорю: «Детки, сначала ты работаешь на моду, потом мода – на тебя». Во-первых, я уже дядька взрослый. Во-вторых, жениться не надо, и детей полно. Так что у меня полный набор причин для того, чтобы ходить хоть в картофельном мешке.

О ЛЮБИМОМ АКСЕССУАРЕ

- Нож. Всегда ношу с собой. Хотите, расскажу, как я сделал Оксанке предложение? Мы сидели, я сказал: «Оксанка, выходи за меня замуж!» Она ответила: «Как я могу? Я же не вижу твоего сердца». Я достал нож и сделал разрез на груди: «Вот, трогай!» Она потрогала и сказала: «Дурачок. Сердце слева…»

(Екатерина Салтыкова, «Антенна», 05.10.16)